Superlinguist - это электронная научная библиотека, посвященная теоретическим и прикладным вопросам лингвистики, а также изучению различным языков.

Как устроен сайт

Сайт состоит из разделов, в каждой из которых включены еще подразделы.

Главная. В этом разделе представлена общая информация о сайте. Здесь также можно связаться с администрацией сайта через пункт «Контакты».

Книги. Это самый крупный раздел сайта. Здесь представлены книги (учебники, монографии, словари, энциклопедии, справочники) по различным лингвистическим направлениям и языкам, полный список которых представлен в разделе "Книги".

Для студента. В этом разделе находится множество полезных материалов для студентов: рефераты, курсовые, дипломные, конспекты лекций, ответы к экзаменам.

Наша библиотека рассчитана на любой круг читателей, имеющих дело с лингвистикой и языками, начиная от школьника, который только подступается к этой области и заканчивая ведущим ученым-лингвистом, работающим над своим очередным трудом.

Какова основная цель сайта

Основная цель проекта - это повышение научного и образовательного уровня лиц, интересующихся вопросам лингвистики и изучающих различные языки.

Какие ресурсы содержатся на сайте

На сайте выложены учебники, монографии, словари, справочники, энциклопедии, периодика авторефераты и диссертации по различным направлениям и языкам. Материалы представлены в форматах.doc (MS Word), .pdf (Acrobat Reader), .djvu (WinDjvu) и txt. Каждый файл помещен в архив (WinRAR).

(1 Проголосовало)

Жинкин Н.И.

Речь как проводник информации

Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. - М.: Наука, 1982. - 160 c. Электронная книга . Психолингвистика. Нейролингвистика

Аннотация (описание)

Монография Николая Ивановича Жинкин "Речь как проводник информации " посвящена исследованию внутренних механизмов речи, рассматривавшая в рамках единой саморегулирующей системы, образуемой взаимодействием языка, речи, интеллекта, в процессе коммуникации.

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Литература к разделу 3.1

Ананьев Б. Г. К теории внутренней речи в психологии // Психология чувственного познания. М., 1960.

Вудвортс Р. Экспериментальная психология. М., 1950.

Выготский Л. С. Мышление и речь // Избр. психологические исследования. М., 1956.

Гальперин П. Я. К вопросу о внутренней речи // Доклады АПН РСФСР. 1957. № 4. С. 55–60.

Жинкин Н. И. Механизмы речи. М.: АПН РСФСР, 1958.

Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. М., 1982.

Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., 1999.

Психология ХХI века / Под ред. В. Н. Дружинина. М.: ПЕР СЭ, 2003.

Современная психология. Справочное руководство / Под ред. В. Н. Дружинина. М., 1999.

3.2. Речеобразование, восприятие и распознавание речи. Элементы психоакустики17
Автор раздела Е. Е. Ляксо.

Речеобразование – это строго скоординированный поведенческий акт, состоящий из многочисленных движений артикуляторных органов, посредством которых реализуется механизм обмена информацией между людьми (Деркач и др., 1983).

Речевая коммуникация отличается от других способов передачи информации, к примеру, жестов и мимики, тем, что в ней используется инструмент человеческого языка.

3.2.1. Общие акустические сведения

Исходной формой звуковой коммуникации является звучащая речь, в которой информация передается в виде звуковых колебаний. Речевой сигнал как акустическое явление – это изменение во времени звукового давления. Звук представляет продольное колебательное движение частиц упругой среды – воздуха. Упругие колебания частиц, возникающие в одной точке среды, вызывают колебания соседних частиц. Колебательный процесс распространяется в среде, и в результате возникают звуковые волны. Звуковыми, или акустическими, волнами называют упругие волны малой интенсивности, то есть слабые механические возмущения, распространяющиеся в упругой среде. Звуковые волны, воздействуя на органы слуха, способны вызывать слуховые ощущения. При распространении звуков в пространстве следует учитывать следующие особенности звуковой волны: при удалении от источника звука звуковые колебания постепенно затухают. Ослабление звука происходит пропорционально квадрату расстояния от источника. К примеру, до слушателя, находящегося на расстоянии 5 метров от говорящего, доходит в 100 раз меньше звуковой энергии, чем до слушателя, находящегося на расстоянии 0,5 метра (Кодзасов, Кривнова, 2001). Высокочастотные звуки при прохождении через воздух поглощаются в большей степени, чем низкочастотные звуки. При распространении в воздухе звуков, исходящих из разных источников одновременно (несколько говорящих находятся в разных частях комнаты), происходит наложение звуковых волн. При распространении звука в закрытом помещении происходит отражение звука от стен и предметов, находящихся в данном помещении. Это явление получило название реверберации. Необходимо учитывать возможность реверберации при проведении аудиозаписей в закрытых помещениях, особенно в домашних условиях.

Основными характеристиками звука являются частота отдельных составляющих и энергия. Частота колебательных движений определяется их числом в единицу времени: так, при совершении телом 100 колебательных движений в секунду частота получающегося звука составляет 100 герц. Герц – единица измерения частоты, сокращенно обозначаемая Гц . Человеческий слух воспринимает частотный диапазон от 16 до 20000 Гц. Однако ухо человека наиболее чувствительно к звуку, частота которого составляет от 2000 до 5000 Гц, и достаточная чувствительность сохраняется в диапазоне 50 Гц – 10 000 Гц. При частоте звука выше и ниже этих значений абсолютная чувствительность уха понижается (Гельфанд, 1984).

Другим важным параметром звука является длительность. Длительность воздействия звука влияет на субъективность восприятия (Гельфанд, 1984). К примеру, понижение длительности гласного звука до 40 мс, приводит к тому, что он воспринимается как щелчок.

При восприятии звука частота колебаний определяет высоту слышимого звука: чем выше частота колебаний, тем более высоким субъективно воспринимается звук, чем меньше частота – тем ниже воспринимаемая высота тона. Период колебания – это время, в течение которого совершается один колебательный цикл. Количество колебательных циклов, совершаемых за время, равное 1 секунде, называется частотой колебаний (обозначаемой латинской буквой – f и измеряемой в герцах). Зависимость частоты и субъективного ощущения высоты звука носит нелинейный характер. К примеру, увеличение частоты в 10 раз не вызывает субъективного ощущения 10 кратного повышения звука.

Амплитуда колебаний определяет силу, или интенсивность, колебательного движения. Амплитудой простого звукового колебания называется величина максимального изменения звукового давления. Интенсивность колебаний определяет величину воздушного давления, воздействующего на барабанную перепонку. В психоакустике используется два основные понятия, связанные с величиной звукового давления, при котором возникают слуховые ощущения: порог слышимости и порог болевого ощущения. Под порогом слышимости понимается минимальное значение звукового давления, при котором звук слышен. Звуковое давление, при котором возникает ощущение боли, получило название порога болевого ощущения.

Рис 3.2. Физические характеристики звукового диапазона

Нижняя кривая соответствует самым слабым звукам, которые может слышать человек; верхняя – самым громким звукам, восприятие которых вызывает болевое ощущение. Между этими кривыми находится диапазон слышимых звуков. Заштрихованные части звукового диапазона представляют области, типичные для речи и музыки.

«Общая фонетика» С. В. Кодзасов, О. Ф. Кривнова. М. 2001. стр. 549.

Громкость звука является психоакустическим параметром и определяется способностью человека оценивать и определять интенсивность звука субъективными понятиями «тихо-громко» (Гельфанд, 1984). Чем больше интенсивность тона, тем меньше его частота влияет на субъективное восприятие громкости. В звуковом диапазоне, наиболее важном для речи (500–5000 Гц, 40–90 дБ), влияние частоты на оценку громкости не очень велико (Рис. 3.2). Громкость чистых тонов выражается в сонах. Громкость сложных звуков, к которым относятся и речевые, зависит от их спектрального состава и определяется сравнением со стандартным тоном в 1000 Гц. При рассмотрении зависимости громкости звукового сигнала от его спектрального состава необходимо введение понятия критической полосы. В пределах некоторой полосы частот, называемой критической полосой, уровень громкости, а, следовательно, и громкость, не зависит от ширины полосы частот сигнала. При расширении этой полосы за пределы критической уровень громкости нарастает. В психоакустических экспериментах разными способами измерения показано, что ширина критической полосы составляет 15–20 % от средней частоты. Критическая полоса не является диапазоном с жестко фиксированными верхней и нижней границами. Она представляет собой интервал с шириной около 20 % от средней частоты, который может быть обнаружен в любом месте слухового диапазона (Телепнев, 1990). Такой интервал получил название Барк. Слуховой частотный диапазон покрывается 24 барками. (Основным физиологическим механизмом критических полос принято считать частотный фильтр базилярной мембраны внутреннего уха, о чем будет сказано ниже.)

Слуховым ощущением громкости звука определяется его мощность. Мощностью звука называется энергия, которая излучается источником в единицу времени (измеряется в ваттах – Вт). При распространении звуковой волны доля мощности звука, приходящаяся на единицу площади, уменьшается. Для учета этого явления введено понятие интенсивности звука. Под интенсивностью, или силой звука, понимают мощность звуковой волны, приходящуюся на единичную площадку в один квадратный метр, ориентированную перпендикулярно к распространению волны. Поэтому при одинаковой мощности источника, чем больше удаленность от источника звука, тем меньше интенсивность воспринимаемого звука, и тем тише он будет восприниматься слушателем. Интенсивность звука практически никогда не измеряется непосредственно, так как, во-первых, диапазон звуковых интенсивностей, доступных человеческому восприятию от самых слабых до самых сильных, различается в 10 14 раз; во-вторых, субъективная оценка громкости звуков приблизительно следует логарифмическому закону. С учетом сказанного, интенсивность представляют в логарифмической шкале по основанию 10 и вводят понятие уровня интенсивности для сравнения громкости звука. Единица, выражающая единичный логарифм отношения двух интенсивностей, получила название белл. Десятичные доли белла, используемые в качестве единицы измерения в психоакустике, получили название – децибелл (дБ). Порог слышимости, соответствующий тону с частотой 1000 Гц, принимается равным 0 дБ и называется стандартным или абсолютным порогом слышимости. Относительно стандартного порога представляют интенсивности всех остальных звуков воспринимаемого диапазона. Ухо улавливает звук, интенсивность которого колеблется от 0 дБ и приблизительно до 140 дБ. При этом чувствительность уха к разным частотам различна.

Вышесказанное касалось простых колебательных движений, т. е. чистых тонов. Чистые тоны могут отличаться высотой и громкостью, но при этом иметь одинаковую звуковую окраску. Звуковые колебания, возникающие в речи, относятся к сложным колебаниям. Любое колебание сложной формы в первом приближении может быть представлено в виде простых синусоидальных колебаний. Разложение сложного периодического колебания на простые синусоидальные составляющие называется спектральным разложением, или разложением Фурье. Простые колебания, входящие в состав разложения, называются гармоническими составляющими, или гармониками сложного периодического колебания. Гармоники нумеруются. Номер гармоники задается величиной отношения единицы к периоду сложного колебания (1/Т). Первая гармоника называется основной частотой или частотой основного тона и обозначается как f0 или F0. Гармоники, отличные от основного тона, называют обертонами, которые и придают звукам окраску – тембр – свойство, посредством которого различаются звуки, издаваемые разными источниками. Расстояние между последовательными гармониками равно частоте основного тона. Сложные периодические звуки отличаются по величине составляющих их гармоник, их амплитуд и фаз. Таким образом, для того чтобы охарактеризовать сложный звук с точки зрения его акустических характеристик, нужно определить значение частоты основного тона и ее интенсивность, величины остальных частотных составляющих и их относительные интенсивности. Эти данные описывают спектральную характеристику звука, или его спектр. Спектр звукового сигнала может быть изображен графически в виде диаграммы, называемой спектрограммой звука, или спектром. Как правило, спектр строится в координатах частота-амплитуда, т. е. рассматривается амплитудно-частотный спектр звука. При построении такого спектра по оси Х откладывают частоты гармоник, по оси Y – их амплитуды. В случае указания по оси Y интенсивностей гармоник, говорят о спектре мощности звука, ибо такой спектр показывает, как полная энергия звука распределяется по отдельным частотным составляющим. При соединении амплитуд гармоник линейчатого спектра непрерывной линией получаем спектральную огибающую, позволяющую оценить гармоники с точки зрения соотношения амплитуд. Спектр является важной физической характеристикой сложных периодических звуков.

3.2.2. Артикуляционный аппарат и образование звуков

Акустический речевой сигнал возникает в результате сложной, координированной работы ряда органов (Рис. 3.3), совокупность которых представляет собой речевой аппарат (Деркач и др., 1983; Чистович и др., 1976).

В человеческом организме нет специальных органов, предназначенных для произношения. Все органы (включая и голосовые складки) выполняют те или иные специфические физиологические функции. Произносительными органами они стали лишь в результате многовековой эволюции человека (Зиндер, 1979).

С точки зрения участия в звукообразовании речевой аппарат можно условно разделить на две части. Энергетическая часть, обеспечивающая доставку воздушной струи к месту фонации, представленная трахеей, бронхами, легкими и мышечной системой. Вторая часть – это отделы речевого тракта непосредственно обеспечивающие общую звуковую генерацию: гортань, резонаторная часть: глотка, полость носа, гайморовы пазухи; и аппарат артикулирования речевых звуков: ротовая полость, зубы, губы, твердое, мягкое небо. В процессе звукогенерации конфигурация и размер воздухоносных полостей голосового тракта постоянно меняется.

Основным энергетическим материалом, обеспечивающим звукообразование, является воздух. Легкие с дыхательной мускулатурой обеспечивают развитие давлений и возникновение воздушных потоков в речевом тракте. Возникновение воздушного потока обусловлено разницей атмосферного и внутрилегочного давления. Воздух, доставляемый легкими (у взрослых – во время фазы выдоха), восходящей струей поднимается через бронхи и трахею в гортань. В гортани воздух «озвучивается». Из того количества воздуха, который наполняет легкие, часть идет на поддержание подсвязочного давления при фонации (называется «вокальной дыхательной емкостью»). Находящиеся внутри полости гортани голосовые складки, благодаря подсвязочному давлению и собственному натяжению, приходят в колебательное движение. Результатом вибрации является периодический комплексный звук, состоящий из основной частоты, средние значения которой у мужчин около 150 Гц, у женщин 250 Гц, и нескольких десятков (до 40) гармоник основной частоты. Для мужских голосов область изменения частоты основного тона соответствует 80–170 Гц, для женских область более высокая – от 120 до 400 Гц (Чистович и др., 1976). Более подробно этот процесс можно представить следующим образом. Для образования голоса голосовые складки сводятся благодаря черпаловидным хрящам, к которым они прикреплены. Это приводит к запиранию потока воздуха и возникновению разницы давлений под и над складками. Перепад давлений приводит к размыканию складок, и воздух начинает проникать через образовавшуюся щель. Возврат складок в исходное положение обеспечивают возникающее отрицательное давление в голосовой щели (эффект Бернулли) и эластические силы. Голосовой проход запирается, и колебательный цикл повторяется. В механизме регулирования основной частоты голоса играют роль степень натяжения голосовых складок и величина подсвязочного давления, создаваемая дыхательной системой.

Рис. 3.3. Речевой тракт человека.

а – основные участки речевого тракта:

1 – грудная клетка; 2 – легкие; 3 – трахея; 4 – голосовые связки; 5 – гортань; 6 – полость глотки; 7 – небная занавеска; 8 – полость рта; 9 – полость носа.

б – активные и пассивные органы, участвующие при образовании звуков:

1 – губы; 2 – зубы; 3 – передняя часть спинки языка; 4 – средняя часть спинки языка; 5 – задняя часть спинки языка; 6 – твердое нёбо; 7 – мягкое нёбо; 8 – маленький язычок; 9 – полость носа; 10 – надгортанник; 11 – голосовая щель.

Бондарко Л. В., 1998. С. 51.

Разные конфигурации голосовой щели приводят к разным видам колебаний голосовых складок, что находит отражение в изменении формы импульсов воздушного давления на выходе из гортани. При нейтральной фонации черпаловидные хрящи сведены и голосовые складки колеблются по всей длине. При разведении черпаловидных хрящей происходит смыкание и размыкание передней части голосовых складок. Протекание воздуха через открытую заднюю часть щели создает шумовую составляющую, вследствие чего голос становится придыхательным. В основе образования скрипучего голоса лежит плотное смыкание черпаловидных хрящей и колебание складок в передней части при увеличении дыхательного усилия. Отсутствие колебаний связок, достигаемое либо плотным смыканием, либо значительным разведением черпаловидных хрящей, лежит в основе образования шепота (Daniloff et. al., 1980).

Далее комплексный периодический звук подвергается многократной фильтрации под влиянием видоизменения объема полостей речевого тракта, представляющего систему резонансов и антирезонансов. Звуковое колебание на выходе речевого тракта характеризуется преобразованными спектральными составляющими исходных колебаний и является произведением передаточной функции речевого тракта на спектр источника (Деркач и др., 1983; Чистович и др., 1976) (Рис. 3.4).

Согласно акустической теории речеобразования Г. Фанта (Фант, 1964), физический процесс образования звуков рассматривается как взаимодействие двух основных механизмов: источника звука и фильтрующей системы речевого тракта. Фильтрующее действие речевого тракта зависит от его геометрической формы и места расположения акустического источника.

Рис. 3.4. Схематическое изображение преобразований сигнала в речевом тракте

А – сигнал голосового источника; Б – фильтрующая система речевого тракта; В – выходящий речевой сигнал; Г – спектр сигнала голосового источника; Д – вид частотной характеристики речевого тракта; Е – спектр речевого сигнала.

Деркач и др., 1983.

Существует три источника формирования звуков речи – голосовой, происходящий с участием голоса; и два шумовых – импульсный и турбулентный механизмы возбуждения шума (Рис. 3.5.1, 3.5.2). Образование голоса связано с работой голосовых складок, которые наряду с легкими и мышцами грудной клетки, образуют голосовой источник (Рис. 3.5.1). Его основным свойством является периодичность создаваемого звука, вызываемая периодичностью изменения просвета голосовой щели и модуляцией потока выдыхаемого воздуха. Для периодического сигнала соотношение частот составляющих его гармоник кратны частоте основного тона. Такой тип спектра называется гармоническим или дискретным. F0 определяет частотный интервал следования спектральных составляющих, которые характеризуются падением интенсивности в сторону высоких частот порядка 6 дБ на октаву.

Невокализированные звуки речи образуются с помощью двух типов источников акустического возбуждения (Рис. 3.5.2). Шумообразующее препятствие может находиться в разных местах речевого тракта и в зависимости от типа создаваемой преграды модифицировать воздушный поток. Первый – турбулентный шум, возникающий при завихрении струи в том или ином месте речевого тракта, где с помощью артикуляторных органов создано наибольшее сужение. Воздушный поток превращается в беспорядочные звуковые колебания, которые могут длиться продолжительное время, их спектр отличается значительной протяженностью в области высоких частот (Чистович и др., 1976). Образуемый шум называется турбулентным, а соответствующие согласные щелевыми по типу преграды или фрикативными по типу шума. Спектр шумового источника характеризуется отсутствием дискретных гармонических составляющих, имеет непрерывный ряд частот, как правило, широкополосный. В связи с различной локализацией и конфигурацией места сужения разные щелевые согласные имеют неодинаковые частотные диапазоны шума. Интенсивность шума изменчива у разных согласных (Деркач и др., 1983). Второй тип не голосового источника – импульсный. Суть его образования заключается в скачкообразном выравнивании внутриротового и атмосферного давления, которое возникает в том или ином месте речевого тракта при резком раскрытии смычки артикуляционных органов. Источник такого взрывообразного звука локализуется в месте смычки, вследствие чего образуются губные, зубные и небные взрывные согласные. Голосовой и шумовые источники могут действовать одновременно, в этом случае образуются звонкие согласные. Фонетический характер звука определяется наличием того или иного акустического источника (и/или их сочетанием) и фильтрующими свойствами речевого тракта. Речевой тракт представляет последовательно соединенные фарингальные полости и ротовую полость, к которым, в ряде случаев, подключается полость носа.

А – схематическое изображение фронтального сечения гортани и области голосовых связок, движения которых показаны горизонтальными стрелками; стрелки внизу показывают напор воздуха.

Б – форма изменений скорости воздушного потока, возникающего благодаря действию колеблющихся голосовых связок;

В – спектр колебаний.

Деркач и др., 1983

Рис. 3.5.2. Характеристики работы шумовых источников

А – протекание воздушной струи через сужение в речевом тракте;

Б – шумовой сигнал, возникающий благодаря явлению турбулентности;

В – широкополосный спектр шумового сигнала;

Г – образование воздушного толчка при открывании сомкнутых артикуляторов;

Д – импульсный сигнал, возникающий в момент открывания смычки артикуляторов;

Е – спектр импульсного сигнала.

Деркач и др., 1983

Фильтрующие свойства речевого тракта определяются совокупностью объемов, расположенных за артикуляторной смычкой и перед ней. При опускании небной занавески носовые полости начинают играть роль акустических резонаторов. Таким образом, фильтрующая система речевого тракта представляет собой систему акустических резонаторов, каждый из которых «отзывается» на частоту, равную или близкую к частоте его настройки. В результате в спектральной картине речевого тракта появляются пики, соответствующие набору собственных частот речевого тракта. Некоторые энергетически наиболее выраженные максимумы, связанные с работой голосового тракта, как резонатора и фильтра, и обусловливающие определенный лингвистический характер восприятия, называют формантами. Максимальное их число зависит от длины речевого тракта. Форманты характеризуют распределение энергии сигнала по оси частот. Частоты формант обозначаются как F1, F2, F3 и т. д., начиная с низкочастотного края спектра. Важнейшее значение для различения гласных звуков имеют их низкочастотные форманты, прежде всего F1, F2 (Деркач и др., 1983) (Рис. 3.6). На двухформантной плоскости, по осям которой откладываются частоты первой и второй формант, русские гласные взрослой речи располагаются в определенных областях фонетической трапеции (Бондарко,1998). Для гласных фонем других языков характерно также расположение в определенных частях фонетической трапеции. При артикуляции сонант возникают условия, приводящие к появлению антирезонансов. Антирезонансы ослабляют амплитуду составляющих звука, что приводит к образованию минимумов в передаточной функции.

Существует представление (Бондарко, 1998) о существовании связи между артикуляционными и акустическими характеристиками, которую можно определить как зависимость частот формант от ряда, подъема и огубленности. Считается, что частота F1 связана с подъемом гласного: чем более открытый гласный, тем выше частота F1, чем более закрытый, тем более она ниже. Частота F2 связана с рядом гласного: чем более передним является гласный, тем выше частота F2, чем более задним, тем она ниже. Огубленность гласного понижает частоту всех формант (Бондарко, 1998). Частоты формант в основном определяются ротовой частью речевого тракта.

Рис. 3.6. Контуры речевого тракта по данным рентгенограмм для русских гласных и их стилизованные спектры, полученные методом синтеза

Фонетические профили показывают место и степень сужения в ротовой полости, образованного языком. Частотная характеристика гласных показана в зависимости от частоты первой форманты (по оси абсцисс) и второй (по оси ординат) формант. Возле каждой гласной показан его типичный спектр. Сплошной линией показан формантный треугольник с вершинами [у], [а], [и].

При артикуляции язык разделяет ротовую полость на переднюю и заднюю полости. Это позволяет рассматривать речевой тракт как сдвоенный резонатор. Предполагается, что частота первой форманты определяется резонансом задней полости. Чем больше ее объем, тем ниже частота ее резонанса. В случае отсутствия выраженного язычного сужения частота каждой форманты в равной мере зависит от всех полостей речевого тракта (Деркач и др., 1983). Спектральное исследование гласных звуков позволяет считать, что первая форманта связана с высотой подъема спинки языка, а вторая – с местом артикуляции. Спектральная картина определяемого звука речи может зависеть от индивидуальных особенностей говорящего, от усилия, затраченного при произнесении звука, от общего тонуса речевых органов.

При артикуляции звуков одну из важнейших функций выполняет язык, представляющий собой сложную мышечную структуру (Lofqvist, Gracco, 1994). Звуки, артикулируемые передней частью языка, называют – переднеязычными; средней частью – среднеязычными; задней – заднеязычными. Корень языка не участвует в непосредственной артикуляции звука, но обеспечивает сужения с задней стенкой глотки при образовании фарингальных звуков.

Кроме значений первых двух формант, влияющих на дифференциальное восприятие звуков, оказывают значение и другие акустические характеристики. Так, как уже указывалось выше, значения частоты основного тона определяют высоту голоса.

Согласно имеющимся данным (Kent, Read, 1992) амплитудные характеристики формант непосредственно связаны со значениями частот формант. Показано, что при понижении первой форманты, ее амплитуда уменьшается, а при повышении увеличивается. Сдвиг любой форманты по частоте влияет на амплитуду преимущественно более высоких формант. Понижение F1 приводит к уменьшению уровня всех формант, повешение F1 – к повышению. При уменьшении расстояния между частотами соседних формант их амплитуды увеличиваются. В случае сближения формант в передаточной функции может остаться только один видимый максимум достаточной ширины. В отношении амплитуды второй форманты показано, что в случае низких значений частоты F2, вклад F2 в фонетическое качество звука незначителен; при высоких значениях F2 и сближении их с F3 – вклад третьей форманты в описании качества звука существенен. Показано (Chistovich., Lublinskaya, 1979), что одноформантный стимул, приравненный по фонетическому качеству к двухформантному, может быть описан с помощью частотного интервала от F1 до F2. Подобный эффект возможен в том случае, если восприятие двухформантного стимула определяется центром тяжести его спектра. Указанный эффект центра тяжести наблюдается, если расстояние между формантами не превышает 3.0–3,5 Барк, и в связи с данным феноменом может быть назван эффектом «локального центра тяжести» (Chistovich, Lublinskaya, 1979). Так было показано (Варшавский, Литвак, 1955), что одноформантный гласный с частотой форманты ниже 700 Гц воспринимается как [o] или [u]. При расстоянии между формантами большим 3,5 Барк эффекта «локального центра тяжести» нет, но изменение амплитуд формант влияет на результат идентификации.

Согласно теории дифференциальных признаков (Златоустова и др., 1986), наряду с абсолютными значениями формант, а при анализе гласных в слитной речи, в большинстве случаев – в качестве акустических коррелят дифференциальных признаков гласных используются относительные значения формант: F2-F1, F2+F1, F2/F1, F1/F2. Отмечают (Михайлов, Златоустова, 1987), что эти параметры логичнее связаны с трехпараметрической моделью речевого тракта, чем абсолютные значения формант.

Одной из необходимых для фонетической интерпретации характеристик звукового сигнала является присутствие в нем резкого изменения интенсивности. В зависимости от изменения величины перепада интенсивности на протяжении гласного, можно получить стимулы, воспринимаемые как слоги, содержащие разные согласные.

Следует отметить, что признаки, ответственными за различение гласных фонем, для большинства языков заключены в формантной структуре звука, а длительности гласных несут информацию о просодических и эмоциональных характеристиках высказываний. Однако в ряде языков (например, финский язык, эстонский, норвежский, чешский) длительности гласных фонем имеют фонологическое значение. Члены каждой пары «долгий-краткий» имеют одинаковые спектральные характеристики, а длительности являются различительным признаком. В слитной речи в зависимости от контекстуального окружения длительность гласных может меняться. К примеру – гласные имеют большую длительность перед щелевыми, чем перед смычными согласными (Чистович и др., 1976).

Рассматривая роль отдельных участков речевого тракта в образовании акустических характеристик звука, можно убедиться в том, что и дыхательная система, и голосообразование, и собственно артикуляторные процессы определяют как характер источника звука, так и систему резонансных полостей. Т. е., в конечном счете по характеру артикуляции можно предвидеть акустический эффект, а по акустическим свойствам можно восстановить тот артикуляторный процесс, результатом которого является данный звук (Бондарко, 1998).

Лингвистической звуковой единицей является фонема, ее функция – образование и различение значимых единиц речи. Согласно определению Л. П. Зингера, «Фонема – кратчайшая, т. е. неделимая во времени (или линейно), единица, однако, в структурном отношении в ней выявляются разные признаки, из которых одни оказываются общими с другими фонемами, другие отличают ее от прочих фонем» (Зингер, 1979, с. 42). Важная особенность фонем заключается в том, что замена одних из них на другие изменяет значение слова. Фонетически разнородные члены одного фонематического семейства называются аллофонами данной фонемы (Гельфанд, 1984). Аллофоны могут зависеть от положения фонемы в слове (в начале, середине, конце) и/или от сочетания данной фонемы с другими фонемами. Аллофоны не всегда равноценны. Типичными или основными являются те аллофоны, которые находятся в наименьшей зависимости от окружающих условий (Щерба, 1936). Фонема всегда представлена одним из своих аллофонов и в этом смысле не является сама каким-то определенным звуком (Бондарко, 1998).

Одна из первых классификаций фонетических изменений была дана Якобсоном и Халле (Jakobson, Halle, 1956). Авторы выделили два вида изменений: одно связано с увеличением или уменьшением числа комбинаторных аллофонов данной фонемы и изменением основного аллофона, другое – с преобразованием одного фонологического различия в другое. В русском языке шесть гласных и тридцать шесть согласных фонем. Для русской фонетики характерно существование дополнительных семи фонем – четырех предударных и трех заударных.

Гласные и согласные представляют основные категории звуков речи с точки зрения способа образования. Членораздельная речь представляет последовательность звуков разных категорий – гласных и согласных. Артикуляционное различие гласных и согласных состоит в различной напряженности произносительного аппарата и отсутствии или наличии фокуса образования. Гласные образуются при относительно свободном проходе в полости рта для выдыхаемой воздушной струи и напряжении всего произносительного аппарата, согласные – при наличии в полости рта отчетливо выраженной преграды, где и локализуется напряжение. За исключением шепотной речи, гласные произносятся с обязательным участием голосовых складок, которые совершают периодические колебательные движения. При образовании согласных участие голоса не обязательно. В артикуляции гласных ведущая роль отводится положению языка и губ. При их произнесении язык в разной степени поднимается, вследствие чего выделяют три положения его по отношению к твердому небу – верхнее, среднее и нижнее (Рис. 3.7). Выше всего поднимается язык при произношении гласных [и], [ы], [у] – это закрытые гласные.

АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ н.и.жинкин РЕЧЬ КАК ПРОВОДНИК ИНФОРМАЦИИ ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» МОСКВА 1982 Монография посвящена исследованию янутреиивх механизмов речи, рассматриваемых в рамкам единой саморегулирующей системы, образуемой взаимодей- ствяем языка, речи, интеллекта, в процессе коммуни- кацпж. Ответственные редакторы: доктор технических наук Р.Т. КОТОВ, кандидат психологических наук А. И. НОВИКОВ 4602000000 - 073 ,<> ы ^ л ® Издательство «Наука», 042@2)^82 Ш" 82* RH- 1 19«2 г. ПРЕДИСЛОВИЕ Николай Иванович Жинкпн A893-1979 гг.) - один из видных советских психологов, доктор психологических наук, профессор, специалист в области психологии речи и мышления. Значение работ Н* И* Жинкииа не ограничивается рамками психологии. 6 равной мере они представляют интерес и для лингвистики, особенно для таких ее направлений, как психолингвистика, лингвистика текста, прикладная лингвистика и др* Научные интересы Н, И. Жиикина были обширны и многообразны. Его интересовал широкий круг проблем, разнообразная тематика. Но центральной, стержневой темой его творчества, которой он оставался верен до конца своей жизни, была речь человека в 0в соотнесенности с языком, с одной стороны, и с мышлением, с другой. Результаты его многолетних исследований в этом направлении нашли отражение в фундаментальном труде «Механизмы речи»1. Содержащийся в книге обширный фактический материал по психологии и психофизиологии речи, широкие обобщения закономерностей речевой деятельности, общая теория механизмов речи, - все это определило ту высокую оценку, которую эта работа сразу же получила как у нас в стране, так и: за рубежом. В ней были заложены основы исследования смысловой стороны речи» ее семантики, что и стало доминирующим направлением в дальнейшей работе Н. И. Жинкина. Логика развития исследований в области речи приводит Н. И. Жинктша к проблеме текста как центрального звена, где происходит взаимодействие языка и мышления. Первой крупной работой, посвященной тексту, была его статья «Развитие письменной речи учащихся III-VII i Жинкин В. И. Механизмы речи, М., 1958. классов»2, в которой не только приводился анализ школьных сочинений, написанных по картине, но и содержалось глубокое теоретическое осмысление процесса порождения текста, его восприятия и понимания, в результате чего формулируется целый комплекс идеи, оказавших заметное влияние на многих исследователей, работающих & этом направлении. Особенно плодотворным оказалось представление о том, что текст является многоуровневым иерархически организованным целым, где центральное место занимает иерархия предикатов, определенным образом распределенных по тексту» Из положения о том, что все элементы текста находятся во взаимосвязи, следовал важный методический вывод: отдельно взятое слово или предложение не может быть элементом анализа. Оно может быть понято во всеобщей связи всех элементов в рамках целого текста. Поэтому первостепенное значение при анализе текста имеет установление связей элементов, на основе чего возможен и анализ самих элементов. Важными являются также выводы о роли порядка и места предложений для организации внутренних связей текста, сделанные Н. И. Жишшным в результате анализа процесса отбора и распределения слов в тексте, распределения предметных признаков в предложении и группе предложений. Основное же значение этой работы, на наш взгляд, заключается в том, что здесь в сущности впервые была не только поставлена, но и реализована задача исследования текста как целого, как самостоятельной единицы лингвистического и психологического анализа. Здесь были рассмотрены проблемы, ставшие предметом исследования в лингвистике текста, начавшей интенсивно развиваться в нашей стране в середине 60-х годов. В последующих работах Н. И. Жинкина выдвигается Х>яд фундаментальных идей, сыгравших существенную роль в становлений советской психолингвистики. Сюда прежде всего относится положение о том, что все речевые процессы необходимо рассматривать не сами по себе, а в коммуникативном акте. Только учет условий речевой коммуникации, ее целей и задач дает возможность во всей полноте к глубине понять природу речевого процесса и текста в частности. Как психолог Н. И. Жинкнн * Жинкии В. if. Развитие письменной речи учащихся III-VII классов.- Изв. АПН РСФСР, 1956, № 78/ призывал изучать человека говорящего, т. е. не отрывать человека от речи. Обращаясь к лингвистике, он призывает не отрывать речь от человека. Он считаа, что необходимо изучать язык и речь в неразрывной связи с процессом общения людей между собой. Проблеме коммуникации посвящена специальная работай, но этой, темы в той или иной степени Н. И. Жибкин касается практически во всех статьях. Особое место в работах Н, И. Жиакина занимает проблема кодирования и декодирования информации в мышлении человека в процессе порождения, восприятия и понимания речевых сообщений. Наиболее известной является его статья «О кодовых переходах во внутренней речи», где решается вопрос о том, «реализуется ли мышление только в речедвигательном коде или существует другой код, не связанный непосредственно с формами натурального языка?»4. Для решения этого вопроса была применена методика центральных речевых помех, позволяющая осуществлять торможение речедвижений в процессе внутренней речи, являющейся, по мнению автора, центральным звеном переработки словесных сообщений и областью кодовых переходов. Результаты эксперимента подтвердили гипотезу о возможности несловесного мышления, когда происходит переход на особый код внутренней речи, названный автором «предметно-схемным кодом*. Н. Й. Жинкии характеризует этот код как непроизносимый, в котором отсутствуют материальные признаки слов натурального языка, и где обозначаемое является вместе с тем и знаком^ Вывод о существовании особого кода внутренней речи ы возможности несловесного мышления особенно актуален 8 Жиккин Н, И. Четыре коммуникативные системы и четыре языка.- В кн.: Теоретические проблемы прикладной лингвистики, .МГУ, Ш5, с, 7-38. См, также: Жинкин И. И. Некоторые положения для построения коммуникативной модели человека.- Б кн.: Основные подходы к моделированию психики и эвристическому программированию. Материалы симпозиума. М., 1968, с. 177-187; Он же. Семиотические проблемы коммуникации животных и че: ловека.-В кн.: Теоретические в экспериментальные исследования в область структурной и прикладной лянтвистики. МГУ, 1973, с. 60-67. 4 Жипкип Я. Л. О кодовых переходах во внутренней речи,- ВЯ, 1964, № 6, с. 26, Си. также: Щинкин Я. И. Внутренней коды яеы- ка а внешнее коды речи.- In honour Roman Jacobson. Paris, 1967. 5". в настоящее время в связи с дискуссией о вербадьно- сти - невербальности мышления5. Вопросы, связанные с определением закономерностей понимания и порождения текста, постоянно находятся в центре внимания Н. И. Жинкина. Он неоднократно возвращается к ним в различных своих работах. Особенно детально рассматриваются им процесс отбора элементов текста и ограничения, накладываемые интеллектом на этот процесс. Н. И. Жинкин считает, что отбор является той универсальной операцией, которая проходит всю цепь звеньев механизма речи - от речевого звука до мыслив. Б связи с этим он не ограничивается анализом отбора слов, а рассматривает все уровни текста. Им выдвигается гипотеза о том, что слова не хранятся в.памяти в их полной форме. Хранятся определенным образом организованные в виде «решетки фонем» и «решетки морфем» их элементы, с которых по определенным правилам как бы снимается полная форма слова в момент отбора при построении сообщения. Составление слов из звуков - это первый уровень отбора. Второй уровень - составление сообщения из слов. Здесь действуют особые семантические правила, которые не относятся ни к звуковому составу слова, ни к синтаксической связи слов, а только к значениям слов, на основе которых осуществляется их сочетаемость. Эти правила служат своего рода фильтром, пропускающим в интеллект только осмысленные языковые выражения. В концепции порождения текста, созданной Н. И. Жинкиным, центральное место занимает представление о замысле, прогнозирующем начало и конец будущего текста, об иерархии подтем и субподтем, задающих необходимые уровни развертывания замысла в текст, а тем самым и его структуру. Эти интеллектуальные образования, возникающие до текста, являются основными средствами ограничения, накладываемыми на процесс 8 Серебренников Б. А. Язык и мышление.-В кн.: Русский язык. Энциклопедия. М., 1979, с. 413. 6 Жинкин Н. И. Исследование внутренней речи по методике центральных речевых помех.-Изв. АПН РСФСР, 1960т Л& ИЗ. См. " также: Жинкин Н. И, Грамматика н смысл.- В кн.: Язык и человек. МГУ, 1970; Он же. Интеллект, язык и речь.- В кн.: Нарушение речи у дошкольников. М., 1972; Он же. Сенсорная абстракция.- В кн.; Проблемы общей, возрастной в педагогической психологии. М., 1979, с. 38-59. 6 отбора элементов текста, так как с самого начала очерчивают предметно-тематическую область сообщения и тем самым сужают область поиска необходимых языковых средств. В то же время на отбор существенное влияние оказывает ориентация на реального или предполагаемо^ го партнера по коммуникации. В. связи с этим автор, как правило, не воспроизводит все необходимые звенья развертывания замысла, предполагая, что они будут восстановлены партнером по коммуникации на основе сформированных в его интеллекте необходимых знаний, имеющегося у него опыта. В результате в тексте возникают «смысловые скважины», устранение которых в процессе понимания текста возможно лишь в результате актуализации необходимых знаний о реальной действительности. Рассматривая процесс восприятия и понимания текста, Н. И. Жинкин постоянно обращается к проблеме соотношения грамматики и семантики, к взаимоотношению смысла и значения, смысловой структуре текста, уровням свертывания информации и др. Характеризуя концепцию Н. И. Жинкина в целом, прежде всего следует отметить, что основной особенностью его подхода к исследованию речевых и языковых явлении следует считать целостность и комплексность. Четко различая язык и речь, противопоставляя даже речь языку, Н. И. Жинкин в то же время не разрывал эти два явления, исследуя их в диалектическом единстве, во взаимосвязи и взаимодействии. Он считал, что речь есть механизм порождения и понимания сообщений. Поскольку в основе этого механизма лежат по преимуществу психологические, ятеллектуальные закономерности, речевой процесс обладает своими особенностями строения и функционирования. Язык как средство реализации речевого процесса представляет собой самостоятельную систему, обладающую своей собственной структурой. Но функционирование языка неразрывно связано с речью, поскольку именно речь является сферой его употребления. Поэтому невозможно, как считал Н. И. Жинкин, достаточно адекватно и аффективно изучать язык в отрыве от речи. Тольт ко в живом процессе речи возможно понимание таких явлений, как полисемия, синонимия, смысл, значение и т. п., обычно целиком относимых к сфере языка. В то же время закономерности речевого процесса невозможно исследовать в отрыве от языка, поскольку нет речи без тех средств, которые ее реализуют в процессе общения. Для Н. И. Жинкина такой подход был не просто теоретической предпосылкой. Он находил свою реализацию практически во всех его работах, что отражалось даже на структуре, композиция его статей, часто довольно необычной, своеобразной. Так» говоря, например, о семантике тек* ста, он тут же обращается к фонетике» морфологии, а говоря о фонеме, может непосредственно перейти к проблеме смысла, значения и т. д. Для него не существовало тех «перегородок», которые сложились в лингвистике между отдельными дисциплинами, отражающими различные уровни языка,-фонетикой, морфологией, синтаксисом:, семантикой и т. д. Для него все это - целостное образование, функционирующее в неразрывном единстве и взаимодействии. Особую актуальность этот подход представляет для прикладной лингвистики, что объясняется следующими обстоятельствами. Прикладная лингвистика включает в себя довольно широкий круг проблем; направленных на решение различного рода практических задач. Но основными, наиболее существенными в настоящее время, можно считать, являются задачи, связанные с автоматизацией интеллектуальных процессов, протекающих в информационных системах различного назначения, системах: машинного перевода и т. п. Для многих современных информационных автоматизированных систем характерным является то, что основным объектом обработки и хранения является текст, В зще большей степени, текст выступает в качестве объекта обработки в системах автоматического индексирования, аннотирования, реферирования, где он подвергается различным преобразованиям с целью свертывания В системах машинного перевода также объектом обработки является текст, представленный на естественном языке. При этом он подвергается сложным преобразованиям как на грамматическом, так и на семантическом уровне. Построение ннформацноняо-по&сковых языков в значительной степени связано с анализом текстов. Например, дескрипторные ИПЯ целиком базируются на извлечении из текстов «ключевых слов», «дискрипторов», что предполагает опору на содержание текста, его смысл для определения степени существенности, значимости выделяемых из текста элементов в качестве единиц ИПЯ. В связи с этим следует считать, что в теоретическом плане одной из центральных задач прикладной лингвис- тики должно быть исследование текста как речемысли- тельного произведения, что должно определить и соответствующий подход к языковым явлениям при разработке необходимых средств формализации. Между тем, как показывает история прикладной лингвистики, это обстоятельство игнорировалось: в системах, имеющих дело с текстами, моделировались языковые явления без учета закономерностей строения и функционирования текста как целого. 6 известной степени именно этим можно объяснить те неудачи, которые имели место при решении, например, проблемы машинного перевода"¦ В настоящее время исследование текста ведется различными дисциплинами, но каждая из них вычленяет в этой проблеме свое аспекты. Ни одна из них не исследует текст с точки зрения формализации, что должно входить в компетенцию прикладной лингвистики. Аспекты же формализации включают в себя довольно широкий круг вопросов, в том числе и те, которыми занимаются психолингвистика и лингвистика текста. Именно поэтому концепция Н. И. Жинкина, его комплексный подход, увязывающий все аспекты проблемы текста в единое целое, представляют такой интерес для прикладной лингвистики. Нам представляется, что концепция Н. И» Жинкина, раскрывающая внутренние механизмы речи, является той платформой, - на которой может сформироваться теория современной прикладной лингвистики, учитывающей как задачи сегодняшнего дня, так и перспективные. Б этом отношении большое значение имеет монография Н. И. Жинкина «Речь как проводник информации», являющаяся своего рода итогом его научной деятельности, обобщением его предшествующих работ. Она посвящена широкому кругу проблем, связанных е исследованием * взаимодействия между тремя кодами, сложившимися под влиянием потребностей коммуникации в единую саморегулирующуюся систему - язык, ?ечь, интеллект, а также с центральным евеном этого взаимодействия - внутренней речью. Внутреннюю речь Н, И. Жинкпн называет смешанным, или универсальным, предметным кодом (УПК), который является «посредником не только между языком и интеллектом, между устной и письменной речью, но и 7 Аналогичная точка греввя содержится в работе: Зеегинцев В, А, Разграничение меж л у языком и речью как выражение двойственности объекта лингвистики,- В кв.: Язык и речь. Тбилиси» 1979. между национальными языками». Понятие об универсальном предметном коде в данной монографии является одним из основополагающих и проходит через всю работу как ее стержневой элемент. Другим таким понятием является понятие об интеграции, основанное"на представлении о целостности восприятия речевых образований, начиная с уровня морфем и кончая уровнем целого текста. Представление об интег- 1 рации как универсальном процессе, имеющем место при восприятии и порождений речевых образования любого уровня, в известной степени определяет в структуру данной монографии. В первых ее разделах рассматриваются разнообразные аспекты фонемы как основной материальной единицы слышимой речи, а также фонематическая интеграция. Затем автор яереходит к исследованию грамматического пространства, называемого им «моделью двух слов», где осуществляется лексическая интеграция. Следующий этап интеграции рассматривается на уровне целого текста. Здесь особое внимание уделяется проблеме осмысления языковых единиц, функционирующих в тексте, исследуется природа смысла, соотношение грамматики и семантики и др. Удачно используя логическую теорию Г. Фреге и развивая ее на основе психологических материалов, Н. И. Жинкин приходит к выводу, что смысл сообщения имеет двойственную природу: он рождается на грани лингвистических значений и их психологической интерпретации в конкретных темах общения. Отсюда автором делается важный вывод о творческом характере речеобразования и выражения смысла сообщения путем перестройки ансамбля лексических значений в тексте. Можно считать, что основная направленность данной работы заключается в создании теории текста и ее приме- пении при решении различных практических задач в лингвистике, и психологии. В связи с этим книга Н. И. Жинкпна будет полезной для широкого круга специалистов, занимающихся как теоретическими проблемами языка, речи и мышления, так п прикладными задачами. В процессе подготовки, рукописи к печати, поскольку она не прошла окончательного авторского редактирования, редакторами были произведены некоторые изменения и 10 " уточнения. Они касаются главным образом названия ра- боты и ее структуры. Первоначально рукопись называлась «Речь как проводник информации, оптимизирующей работу интеллекта». Это название было сокращено. В оригинале работа делилась на двенадцать самостоятельных разделов без деления на главы. В целях лучшего восприятия содержания редакторы сочли возможным сгруппировать эти разделы в тра главы, каждая из которых по смыслу соответствует самостоятельному фрагменту содержания. При этом все названия разделов были взяты из текста оригинала. В монографию не был включен завершавший работу раздел «Интонация» в связи с его незаконченностью. Редакторы выражают благодарность заведующему лабораторией мышления н памяти Института общей и педагогической психологии АПН СССР доктору психологических наук A. HL Соколову и кандидату психологических наук Г. Д. Чистяковой, оказавшим большую помощь в подготовке рукойиси к печати, Р. Г. Котов, А. И, Новиков / ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ 0 t Проблема языка и речи за последние 20-30 лет стала привлекать все большее внимание акустиков, лингвистов, физиологов, психологов и кибернетиков. Это, вероятно» объясняется тем, что в перспективе обнаружилась возможность найти способы формировать более оптимальное речевое общение между людьми и, в частности, привлечь для этого ЭВМ. Шаг» сделанный в этом направлении относительно недавно, оказался эффективным: теперь ЭВМ могут быть оборудованы дисплеем. Человек записывает на пишущей машинке текст и получает ответ также в буквенной записи. Однако задача машинного распознавания устной речи еще далеко не решена. Казалось бы, что различие между устной и письменной речью невелико. В одном случае единицы языка реализуются в буквах, в другом случае - в звуках. Стоит только вместо букв поставить звуки речи, и машина будет принимать"устную речь. Но звуки и буквы входят в систему, которая структурно различна в звуковой и буквенной реализации, и не так просто обнаружить природу данного различия. По этому вопросу очень убедительно писала JL А. Чистовик: « Многократные попытки решить ату задачу до сих лор не привели *к желаемым результатам»1. Одна из причин кроется в тех примитивных представлениях о структуре речевого процесса» продолжает Л. А. Чистович, из которых исходили инженеры, занимающиеся автоматическим распознаванием. Они предполагали, что речевой поток можно разбить на участки, вполне соответствующие определенным фонемам. Дальнейшие исследования, проведенные в школе Л- А. Чистович, а также другими учеными, показали, что проблема гораздо сложнее, чем первоначально кажется, м дело здесь не только в примитивных представлениях инженеров. Следует признать, что теоретических и экс- Чистович Л. А. Речь, артикуляция и восприятие, Л., 1965, с. 8, 12 лериментальво^обоснованных положений об особенностях процесса восприятия речи человеком, достаточных для построения действующей модели, пока нет ни у лингвистов, ни у физиологов, ни у психологов, ни у акустиков. В настоящее время1 существуют лишь пробы машинного распознавания речи "с ограниченным словарем, произнесенные голосом определенного диктора, усвоившим определенную дикцию. Эти факты лишь подтверждают сложность проблемы, которая."обнаруживается при сопоставлении письменной и устной речи. Изучая язык и речь, мы на каждом шагу встречаемся, с одной строны, с противоречивыми, положениями и, с, другой стороны, с комстлементарностыо этих положений, т. ©. с в за пмо заменимостью и семиотической тождественностью их в паре. Письменная речь определяется пространством, а устная - временем. Эта их сенсорная противоречивость отображается на речевых единицах как семиотических сигналах. Пространство статично, признаки, по которым опознаются вещи в определенном ракурсе, постоянны, так же как и пространственные формы вещи. Сами вещи не являются знаками, но могут стать объектами семлозиса. Звуки речи динамичны и реализуются во времени. Они изменяются в зависимости от функции языковых единиц. Они различны по форме и длительности, вступая в разное окружение. И вместе с тем они как составная часть определенного слова са- мотождественны. Вот почему изменяющиеся речевые звуки могут быть заменены на неизменные буквы. В этом и проявляется их комплементарность - в семиотическом аспекте фонема тождественна букве. Однако звуковая динамика фонемы при выполнении своей знаковой функции предъявляет строгие и тонкие требования к способу реализации. Выход звуковой динамической единицы ва нормированный порог различения или требует специальной интерпретации со стороны партнера, или грозит нарушению в той или в другой степени коммуникации как помеха. * Комдлементарность обнаруживается также и в том, ¦что без устной речи не могла бы появиться речь письменная, а без письменной устная не могла бы совершенствовать коммуникацию, так как не хватило бы памяти для сохранения найденной человечеством информации, которую надо фиксировать письменно "и все время сохранять. Все сказанное, конечно, отражается на процес- 13 сах восприятия речи. Как видно, поток звуков и строчки записанных слов ~ явления чрезвычайно различные. Вот почему дисплей уже работает, а/устный разговор с. машиной ждет более точной теории ^зыка и речи. Эти беглые замечания о речи уртной и письменной имели цель показать, что процессы восприятия, понимания л речевой памяти действительно изучены очень мало, и что мы нередко проходим мимо очевидных и общеизвестных фактов, не придавая им /ущественного значения. Если продолжить начатую те^, можно заметить тривиальные и вместе с тем фундаментальные явления. Устная речь реализуется в слогах, так как это специальное двигательное устройство человека, мозговое управление которым начинает отлаживаться раньше, чем возникает звук на губах. Слоговые движения появляются даже у детей1 глухих от рождения. Между тем обезьяны, голосовой аппарат которых очень похож на человеческий, могут кричать, но не способны к слогоделению и слогосли- янию. Как ни странно, канарейки могут достаточно разборчиво произнести несколько слов, вполне понятных для человеческого слуха (автор слышал подобную запись на пластинке). А белые маленькие попугайчики могут даже сочинять слогослова как ласкательные эмоциональные реакции. Эту проблему мы будем рассматривать особо в дальнейшем. Системное и осмысленное употребление слогов доступно только человеку. Устная речь без слогообразовавдтя невозможна, В письменной речи слоги не представлепы, потому что они произносимы, по не и зо бра зимы. Никакие черточки по ходу букв не могут отразить выразительные слоговые слияния и переходы, да это и не нужно, так как при громком чтении слоги возникнут автоматически и будут подчиняться сложившимся в детстве стереотипам и корковому управлению соответственно интерпретации читаемой текста. При чтений про себя во внутренней речи слогообразование может или помогать пониманию сложного текста при необходимости перечитать написанное или просто тормозить чтение сравнительно легкого текста. Но это особая проблема, которая здесь не может быть разъяснена. Главный вывод, который вытекает из сказанного, состоит в том, что в речевой динамике мы встречаемся с тремя видами знаковых едишщ: дискретные единицы (буквы), непрерывные единицы (фонемы в 14 слогах) и смешанные единицы. Это три вида перехода единиц из языки в динамику речи. Их можно назвать кодами-1) дискретный, 2) непрерывный, или иконй- ческий, и 3) смешанный. Эти коды определяются устройством человека, рнтеллект получает информацию об окружающем через анализаторы. Но если бы этим и ограничился ее объем, такое существо могло бы. адаптн> роваться к действительности, во не изменять ее соответственно законам природы4^ своим замыслам. Необходима такая специальная обработка поступающей информации, которая не просто соответствовала бы сенсорному внешнему виду воспринимаемых вещей, но и познавала бы их связи ш закономерности становления. Это значит, что га вдщзд&ъш. §ыли §bL обнаружены невидимые, но реально действующие предметные связи и отношения, управление которыми могло бы реализоваться в действиях людей по оптимальному переустройству вещей. Такая работа соответствует функциям интеллекта лишь при условии преобразования поступающей информации и обеспечения внутренней обработки и выводов необходимой цепью обратных связей. Преобразование, поступающей информации необходимо для того, чтобы невидимые и вообще сенсорно изменчивые компоненты информации были отмечены как неизменные. А для того, чтобы найти такие компоненты, необходимо установить их функции по обратной связи, Преобразование поступившего сенсорного сигнала в неизменный равносильно рассмотрению его как знака, а изменепае этого знака - как значение функции, которую он выполняет в заданных условиях. Так, в слове город изменение звонкого д в глухое т имеет значение «конец слова», а изменения флексий - «грамматические изменения падежей*, и т. п. Обратная связь достоит в том, что определенный знак, попадая в заданные условия, изменяется и приобретает новое значение. Иначе говоря, знак остается тем же, но его грамматическое значение изменяется, тем самым верифицируется его тождественность и устойчивая знако- вость. Существенно подчеркнуть, что при повторении операции результаты не могут выходить за границы релевантности. Знаковые перестройки в разных единицах языка образуют парадигматику, которая предполагает наличие некоторого количества слов как материал для системной «труктураяизациа. Парадигматика накладывается на син- 15 тагматику н как бы скользит по ней, образуя дннамичес- кую знаковую систему. Слова, на которое накладывается парадигматика» являются квазисловаыи, т. е. формальными образованиями типа примера JL/B. Щербы «Глокая куздра*. Образовавшаяся структура,"обладает фундаментальным свойством - она является/унвверсальным предметным кодом. Это внаяит, что в работе этого динамического механизма в любом человеческом яаыке происходит семиотическое преобразование сенсорных сигналов в предметную структуру, т. е. денотативное отражение действительности. Формальное единство этого механизма обеспечивает потенциальную возможность взаимопонимания партнеров и свидетельствует о наследственных особенностях человеческого мозга. Усвоение лексики национального языка обеспечивает возможность глубокого взаимопонимания. Конечно, национальные языки могут различаться не только в лексике, но и в парадигматике и в синтагматике. Однако в данном: случае имеется в виду формальная структура механизма, когда одно и то же предметное отношение может означаться любыми: разными способами и сохранять значение. Именно предметность кода обеспечивает взаимопонимание и переводим ость языков человека. То, что мы назвали универсальным предметным кодом (УПК)» обычно называется иерархией языковых единиц. Это связано с тем, что семиотическое преобразование должно произойти в каждом компоненте сложного динамического кода. Бели это так, то может возникнуть серьезное затруднение при объяснении всего механизма приема речи. Для всех заметно, что речь принимается по ходу поступления речевых единиц, а* скорость их смены происходит в интервале 0,1-0,2 сек. Такая скорость» пишет крупный физиолог П. Милнер, «ввода информации при нормальной речи очень высока, гораздо* выше, чем скорость, с которой нервная система может в обычных условиях обрабатывать последовательно поступающие сигналы»2. А. Либерман и его сотрудники: старались решить эту задачу, указывая на то, что при приеме речи происходит параллельная передача по нескольким нервным каналам, чем и достигается скоростная обработка информации. Однако эти и другие попытки решить возникший вопрос были недостаточно убе* 2 Милнер Я, Физиологическая психология. М., 1073, с 308. 16 дительными. П. Милнер замечает: «Вопрос о том, как декодируются звуки при их приеме, остается по-прежнему совершенно открытым»3. Мы считали нужным кратко остановиться на проблеме- скорости декодирования речи в разделе вступительных замечаний потому, что при описании механизма речевого процесса следует учитывать, как отмечалось выше, с- самого начала некоторые тривиальные истины, которые- при наблюдении речевых явлений кажутся вначале парадоксальными. Поставленный вопрос о скорости.декодирования речи; на приеме решается очень просто, если учесть общеизвестные положения о формировании цепей условных рефлексов. Иностранная речь не декодируется сразу, необходимо обучение, которое надо продолжать до тех пор, пока скорость приема не будет совпадать со скоростью- поступления речи. Навык представляет собой цепь- условных рефлексов, которые легко автоматизируются. Если вам дается какой-нибудь адрес в незнакомом: городе, вы первый раз продвигаетесь очень медленно длят того, чтобы найти искомую улицу, переулок и дом. Но через некоторое время вы сможете правильно и очень быстро идти по ставшему знакомым пути. Число грамматических позиций в языке конечно, многие из них повторяются неоднократно. Ребенок уже к трем годам может принимать обращенную к нему речь в естественном темпе просто потому, что ее элементы ему хорошо знакомы, он узнает их мгновенно. Это результат не только сложившегося автоматизма, но и особенностей устройства самих элементов. Человек принимает речь в икони- ческом коде как непрерывную последовательность слогов. Как увидим в следующем разделе, самые разнообразные звуковые слияния внутри слогового потока не являются помехами. Наоборот, они связывают слоговое поток в хорошо узнаваемое целое, обладающее своим собственным значением. Они узнаются как целое так же, как и любые предметы. Чтобы узнать нашего знакомого, не нужно рассматривать и «опознавать» по очереди его глаза, нос, уши ж другие компоненты лица. Отмеченные элементарные соображения красноречиво свидетельствуют о том, что в речи узнаются во всяком случае слова, а не звуки, из которых надо составлять s Там же, & 309. «ЕЙ. Жпнкиы слова, и понимается целое предложение, а не переход от одного, слова к другому. Отдельно взятое слово довольно редко и лишь в определенных условиях понимается как предложение («нет»» «ладно» и т. п.). Вместе с тек* в каждом «лове всегда содержится определенное (по правилам) число фонем. Если правильно учесть психологическую природу восприятия и пониманий акустического облика" речи, станет более ясной роль трёх видов кода, в которых реализуется речь в процессе коммуникации. Речь - это действие, которое совершает один партнер по отношению к другому для передачи мысли и смыслового воздействия. Конечно, партнеры активно заинтересованы во взаимном понимании даже при различии намерений» Облечь мысль в языковую форму - задача трудная потому, что предметом общения должна стать новая информация в условиях изменяющейся ситуации. Однако во всех случаях потребуется анализ поступающей информации по элементам и ее интеграция соответственно линии цели. Мы говорим интеграция вместо синтез, как это обычно делается. Синтез производится из тех же конечных элементов, к которым приходит анализ. Но возможно изменение направленности связи или ее структурной перестройки при сохранении тех же элементов. Тогда происходит интеграция соответственно допускаемой цели. Из тех же конечных элементов могут быть построены разные интегративиые структуры. Именно такой акт и происходит при том семиотическом преобразовании, о котором говорилось выше. Человек слышит слова, состоящие из звуков: «Вон бежит собака», а думает при этом совсем не о звуках и словах, а о собаке, и смотрит - где она бежит. Преобразование el интеграция необходимы, дотсо- .му что интеллект, для которого предназначается сообщение, ни понимает естественного языка. У него есть собственный, специальный информационный язык. На этом языке он строит гипотезы, доказательства, делает выводы, выносит решения и т. д. Вот почему потребности коммуникации вызвали образование взаимодействующих кодов, которые сложились в единую систему: язык - звуковая речь - внутренняя речь - интеллект. Эта система является саморегулирующейся и способной к самоусовершенствованию- Противопоставленность двух дискретных кодов языкам интеллекта породила сметанный код - внутреннюю речь, которую нужно рассматривать как универсальный предметный код, 18 ставший посредником не только между языком и интеллектом. и между устной и письменной речью, но и между национальными языками» Переводимость всякого- языка на всякий другой язык есть фундаментальное свойство всякого языка* Однако для реализации этого свойства, т. е. усвоения таких кодовых переходов» которые приводят к взаимопониманию, требуется специальный информационный поиск с учетом тех материальных структур, при помощи которых происходит генерация и прием: речи, . ¦ Из сказанного в этом вступлении вытекает, что скрытый механизм языка-речи часто может быть обнаружен из сопоставления простых наблюдений. Кратко говоря, вывод, к которому приводят эти наблюдения, сводится к тому, что для понимания речи ее надо воспринимать как единое целое, а для обработки полученной информации надо разложить это целое на дискретные, элементы. Глава первая ФОНЕМА В ЯЗЫКЕ И РЕ Фонема слышимая, видимая и произносимая Понятие о фонеме стало складываться в конце прошлого столетня. Образовалась специальная научная область ~ фонология, возникли: школы - Пражская, Ленинградская, Московская. Большое значение при изучении этой темы получило понятие о дифференциальных при- знаках *. И. А. Бодуэн де Куртенэ, первый русский фонолог, вспоминает, как много сил затратил он, чтобы доказать, насколько важно для науки различать букву и фонему. В аспекте задач нашей работы следует обратить внимание лишь на обстоятельства, при которых человек обнаруживает то, что на авали фонемой. Звуки речи воспринимаются человеком в непрерывном - иконическом коде. Это значит, что сенсорный, звуковой состав речевого потока все время меняется и именно в результате этого все время накапливается информация, передаваемая партнеру. Никакое изменение нельзя заметить, если пет чего-то такого, что остается постоянным или изменяющимся в другом порядке времени. Так как в речи звуковой поток действительно непрерывен, фонема не может быть достаточно точно выделена иг этой оплошности. Иначе говоря, она де может быть услышана как особая, отдельная, И все же повседневный опыт свидетельствует о том, что звуки различимы в составе слов. Без этого вообще нельзя было бы ничего понять в речи. Скоро пришли к выводу о том, что всякая вещь, в том числе и фонема, распознается по признакам. Зрительно воспринимаемая вещь распознается по цвету, фактуре, материалу, величине, форме и т. и. Так же различаются и звуки речи. Бот почему понятие дифференциального признака, фонемы приобрело очень важное значение. Но признак без носителя, которому он принадлежит, воспринят быть не может. Нет просто красноты, Трубецкой В, С. Основы фоволоюии. М., 1960. 20 ^белизны, бархатистости, мягкости м т+ п. или гласности, согласности, звонкости» глухости и т. п. Признак фонемы - это какая-то часть самой фонемы, неотделимая от нее, которая дальше перейдет в соседнюю фонему. Особенно существенно подчеркнуть, что дифференциальный признак не может быть произнесен отдельно от самой фонемы» Это явление, выделяемое слухом и только слухом из слогового состава слов речи. Вот почему для исследования состава фонем и их произношения в разных языках применяется прежде всего слуховой метод. Исследуя звуковой состав разных языков ж говоров, фонетисты накапливают слуховой опыт, который может ¦быть отражен в специальной, достаточно точной транскрипции. В этом опыте вырабатывается специальное фонематическое умение подмечать разнообразные позиционные изменения в звучании фонем. Под позиционным изменением понимается изменение в звучании фонемы в зависимости от ее места в системном потоке речевых звуков. Допускается, что фонема, оставаясь самотождественной как звуковая единица, может редуцироваться в разной мере, или изменяться под влиянием соседней фонемы, или измениться в словоформе, или просто выпасть в произнесении партнера - все равно эта фонема будет восстановлена в восприятии как единица, непременно входящая в произносимое слово, требуемое последующими словами. Можно считать метод изучения фонем на слух субъективным, что умаляет его научное. значение* Бодуэн де Куртенэ действительно лризнавал психологическую реальность фонемы, что и вызвало упреки, по поводу его теории как психологистической, т. е. субъективной. И в наше время попытка представить сегментацию фонем в потоке речи па основе интуитивного подхода признается сомнительной, В. В. Инн нов, опираясь на исследования Л, А. Чисто- вич, приходит к выводу, что для описания первичной классификации звуков достаточно пользоваться лишь понятием акустического признака, соотносимого с артикуляционным признаком. Такие признаки могут приписываться целым, длинным отрезкам речи. Повятия фонемы для описания данных явлений не требуется2. Такое понимание вполне соответствует возможностям научного, инструментального описания для первичной классифпка* Иванов В. Б, Теория фонологических различительных признаков,-В кн.: Новое в лингвистике, выя, II. М., 1962, с. 166, 167. 21 ции звуков речи. Гласные могут быть описаны в терминах частот, а шумные согласные - в терминах временного изменения спектра. Но для распознавания звуков требуется учет как частотных, так и временных характеристик. Таким образом, следует признать, что в слуховом аппарате человека имеется устройство, работающее в два этапа. На первом этапе происходит принятие первичных решений о частотной и временной характеристике звуков там, где они будут обнаружены. На втором этапе на.основе накопленных первичных рещений прижимается окончательное решение. Так как произносимые звуки коррелятивны артикуля- торным движениям, можно описать весь процесс в терминах речевой моторики. Таким образом, действительно,. для научного описания процесса произнесения и приема -речи понятия фонемы и дифференциального признака не потребуется. Кратко изложенное рассуждение возникло на почве так называемой моторной теории речи, которая разрабатывается в Ленинградской щкол» Л> А. Чистович и в США в школе А. Либермана. В задачу нашей работы не входит обсуждение этой теории, но вопрос о дифференциальных признаках фонем: настолько существен для понимания механизма языка - речи - интеллекта, что в этом направлении необходимо обратить внимание па некоторые вполне очевидные, но необъяснешше факты, Прежде всего следует заметить, что приведенное рассуждение об акустическом приеме речя не опирается на факты непосредственного восприятия человека, так как оно субъективно и недостаточно для выяснения механизма слухового восприятия. Вот почему необходимо построить, как говорят, конструкт в виде двух этапов разных решений. Несмотря на это, следует все же спросить, различает ли человек те звуки, которые он слышит в речи? На этот вопрос, конечно, бсякйй даст положительный ответ. Если бы человек не различал звуков речи, направленной: к нему, он и сам не научился бы говорить. Нельзя управ- лять артикуляцией,.ни разу «е проверив, что k получается в том или другом случае. На более подробный вопрос о том» что же именно должен по законам устройства слуха я по правилам обработки информации услышать человек прет восприятии хотя бы двух звуков, наиболее точный ответ нам даст ребенок примерно двухлетнего возраста. Этому вопросу будет в дальнейшем отведен специальный раздел,. 22 но и сейчас следует сказать о том, что должно учитываться при обработке речевой информации на разных уровнях. Факты, которые имеются в виду, общеизвестны и описываются очень просто. Это период гуления - ребенок произносит слоги да-ба-да, бу-бу-бу, ба-а, a-za и т.п. Для того, чтобы повторить эти слоги, надо сохранить в памяти их компоненты. В приведенном случае их два -: две фонемы. Они ничего не обозначают и даже ни к кому не обращены. Ребенок упражняется, он играет сам с собой. Повторение е узнавание - это обратная связь, необходимая на всю жизнь, так как эти звуковые компоненты лежат в основе материальной структуры языка. Ребенок слышит дифференциальный признак фонемы, который всегда остается неизменным, как бы ни изменялась фонема в составе слова. Это обнаруживается потому, что изменение фонем происходит системно, о чем подробнее.будет сказано дальше* На основании элементарных наблюдений за фонацией ребенка в определенный период усвоения языка можно без всяких инструментов установить, что ребенок слышит, именно слышит дифференциальный признак фонемы. Взрослый, конечно, тоже слышит эти признаки, но не может дать себе отчет в этом. Взрослый слышит всю фонему как компонент слога и слова, тогда как ребенок не понимает ни слов, ни их сочетаний, но он произносит слоги и иногда реагирует на произносимые слова. На основании всего этого можно безусловно утверждать, что ребенок слышит дифференциальный признак фонемы как инвариант. Обычно инвариант находится на основе обработка вариантов"в опыте восприятия. В разбираемом слу* чае у ребенка вначале нет никакого опыта и никаких вариантов. На основе самонаучения он сам создает себе опыт для сближения разных возникающих вариантов. Сложившийся инвариант, приспособившийся к остальным компонентам фонемы, является результатом обработки информации при формировании языкового знака, еще не получившего значения* Это явление следует рассматривать как универсалию человеческого языка. У детей, родители которых говорят на разных языках, происходят те же явления. В результате образуется язык, переводимый ва другие языка. Таким образом, тривиальные, общеизвестные, факты приводят к выводу о том, что дифференциальные призна- 23 ки фонем являются психологической реальностью и что они, как это утверждается в фонологии, образуют некоторое множество дискретных компонентов, которые при восприятии и произнесении сливаются в непрерывны к звуковой поток, впадающий в фонему. Наличие дискретности связано с тем, что при обработке непрерывной информации она должна расчлениться на составляющие, которые на выходе ответного звука снова буд^т, сливаться в непрерывный инвариант. Поэтому следует говорить не об одном дифференциальном признаке, а об их наборе. Больше того, фонема не может быть реально выделена из слога, до когда она обработана и заменена буквой, она будет сливаться с другими фонемами в зависимости от ее места в слоге и слове. Все это свидетельствует о том, что при обсуждении проблемы фонем и их дифференциальных признаков необходимо учитывать не только их слышимость, видимость и двигательную ощутимость, но и сам процесс кодирования и перекодирования, который происходит при переходе сигнала от периферия нервной системы к центру и, возможно, во время этих переходов по- разному перекодируется. Все это помогает понять сложный иерархический процесс преобразования сенсорных сигналов (знаков) в знаки, несущие семантическую информацию. Однако эти усложнения не могут отменить резуль- татов» достигнутых на начальных ступенях преобра&ова- ния сигналов* С этой точки зрения представляет интерес преобразование звукового процесса в видимый -код такг чтобы его снова преобразовать в слуховой. Это представляет большой практический интерес при обучении глухих детей устной речи. В 1947 г. Р. Поттер» Дне. Копп и Г. Грин сконструировали прибор «Visible speech» - 1969, № 2, аппарата, которые могут корректироваться со стороны учителя. Таким окольным путем слышимая фонема, преобразованная в видимую, дополняется видимой артикуляцией губ и соответственно всего проговаривания звука. В связи с только что изложенным можно сделать некоторые добавления к тому, что было раньше сказано о видах речевого кода. Непрерывный звуковой код является каналом непосредственной связи между партнерами по коммуникации. Дискретный, буквенный код позволяет расширить коммуникацию в пространстве и во времени. Смешанный код внутренней речи является посредником между первым и вторым кодом, а также между национальными языками. Кроме того, мы обращали внимание на универсальный предметный код, который входит в состав внутренней чречи и является смешанным, что дает основания для перехода разных ступеней от непрерывности к дискретности. Надо думать, что в процессе обработки речи при кодировании и декодировании происходит строго регулированная нервная перестройка при декодировании в направлении от непрерывного кода к дискретному, а при кодировании - от дискретного кода к непрерывному. Это видно хотя бы потому, что слово, произнесенное в звуках, в конечной стадии обработки на приеме обозначает то же самое, что и записанное в буквах. Это значит, что звуковая оболочка слова уже сыграла свою роль, и на уровне интеллекта слово будет обрабатываться также как состоящее из букв. Понятно, почему в некоторых случаях машинистка на вопрос, какой она звук слышит в слове Москва после Mt отвечает: о, хотя он звучит как а. Особенности непрерывного и дискретного кодов могут быть показаны на следующем простом примере. Попробуйте произнести слово стол, читая не слева направо, а справа налево. Это потребует от вас, конечно, значительно больше времени, чем при обычном чтении. Вы получите сочетание лоте. Но это не слово, его нет в словаре русского языка. Кроме того, как бы вы ни тренировались над произношением такого «нового» слова, оно все равно не усвоит информационных свойств речевой единицы, так как не имеет значения. Как отмечалось выше, это только ускоряющее средство на речевом при^ еме. Все слова всегда произносятся слева направо, поэтому вырабатывается скоростной стереотип произнесения. Но этот способ «словообразования» хотя и вносит 26 значительную оптимизацию в структуру речи, не является специфичным для слова как единицы языка. Слово как единица языка состоит из всегда определенных фонем и узнается б результате постоянства своего фонемного состава. Это явление* в лингвистике выражается в том, что звуки в составе слова являются фонемами и изучаются в специальном разделе науки - фонологии. Главным принципом фонологии является различение звуков речи и их отождествление путем применения слуховой обратной связи в процессе применения бинарных противопоставлений, опирающихся на слышимый интеграл дифференциальных признаков. Из определения фонологии вытекает, что она не нуждается в специальной акустической аппаратуре для определения фонемного состава того или другого языка. Это фундаментальное требование исходит из того, что бинарное противопоставление фонем является семантической операцией и современная акустическая аппаратура, теория звука и техника счисления еще не обнаружили способа для учета семантических преобразований. Да этого и не нужно, так как речь обращена к человеку и его интеллекту и то, что не доходит до слуха, не попадает в речь. Утверждение о том, что слово узнается всегда в постоянстве своего фонемного состава, может показаться неправильным, так как в том же слове стол при переходе к множественному числу столы в том же самом слове будет два изменения - гласный о (в стол) будет редуцирован и даст особое звучание. Кроме того, добавилась фонема [ы] на конце слова. Эти изменения стали заметны только потому, что компонент фонемы [о] редуцировался и передал ударение па конец слова, который стал открытым слогом при твердом л. Так как изменение звукового состава определенных фонем обусловлено постоянно действующими законами звуковых вариаций в данном языке, следует принять, что состав фонем в слове не изменился. Это до некоторой степени подобно тому, как при повороте головы находящегося около вас человека распределение света и тени изменяется в зависимости от источника освещения. Но, конечно, формы лица и всей головы остаются неизменными. Исходя из сказанного, следует различать фонему и речевой звук. В первом случае имеется в виду та слышимая звуковая оболочка, которая соответствует дискретяо- 27 му компоненту слова и определяется пучком дифференциальных признаков. При этом считается, что если человек различает слова по значению, то он слышит фонемы. Во втором случае имеются в виду всяческие звуковые явления, происходящие в процессе реализации языка в речи, наблюдаемые слухом и регистрируемые специальной акустической аппаратурой. Из этих определений вытекает, что собственно фонема существует в языке, а ее реализация в речи обнаруживается в трех видах кода - непрерывном, дискретной и сметанном. Дисциплину, специально исследующую только фонемы, называют фонологией, а дисциплину, изучающую звуковые процессы речи,- фонетикой. Видно, что различие этих дисциплин определяется функциями языка как системы правил для знакового общения и возможностями речи для семантических преобразований. Решение этой фундаментальной задачи достигается под управлением универсального предметного кода (УПК). Фонология я фонетика Наличие дискретности слышимой речи естественно вытекает из теории дифференциальных признаков фонем. Однако но мере накопления оиыта инструментального изучения восприятия речи стали возникать сомнения в достоверности положений фонологической теории. Наиболее радикальную позицию в критике теории дифференциальных признаков занял А, В. Исаченко \ который считает, что фонема как абстрактное образование вообще не может ни классифицироваться, ни измеряться в единицах физики, в частности акустики. Фонологии и фонетике нужны физические измерения для того, чтобы определить параметры физического стимула, каким является звук, * реализуемый в процессе речи. Теория признаков, замечает А. В. Исаченко, не была выведена из экспериментальных и, в частности, акустических фактов, а возникла в результате дистрибутивного анализа текста. Это замечание не соответствует действительности, так как авторы теории дифференциальных признаков применяли акустическую аппаратуру, в частности - «Visible speech». Что касается применения дистрибутивного ана- * Исаченко A, Bt Фонема в ее сигнальный коррелят. М., 28 лпза текста, то эта методика позволяет доказать, что в тексте должны быть слышимые человеком фонемы, иначе одно слово не могло бы сочетаться с другим по смыслу. Вместе с тем картина, которая открывается при акустическом анализе речи, оказалась гораздо более сложной, чем можно было ожидать при обычном каждодневном ее восприятии. Следует удивляться не столько тому, что в речи содержатся дискретные включения, сколько тому* что невозможно обнаружить какой-либо разрыв в этом слитном, целостном потоке. Дифференциальные признаки фонем как дискретные членения спрятались за непрерывность слоговых слияний. Вызывает удивление* почему человек охотнее готов признать, что речь распадается на отдельные образования, и именно слова, чем заметить, как связываются эти образования физически. Вообще - должен ли человек слышать все физические изменения в речи, или наоборот, язык устроен так, чтобы некоторые акустические явления прошли незаметно? В &той связи представляют интерес замечания Л, В. Бондарко и Л. Р. Зиндера Но поводу одного из высказывании П. С. Кузнецова. (Все трое ученых являются крупными фонетистами.) «Возможность выделения звука речи,- пишет П; С. Кузнецов,- я принимаю как всег-- да осуществимую»3. Любой звук речи, согласно П. С* Кузнецову, может быть отграничен от звука предшествующего и последующего. «Это ошибочное положение, хотя оно не всегда формулируется настолько отчетливо, является исходным для многих лингвистических построений»,- замечают по этому вопросу Л. В. Бондарко и Л. Р. Зшгдер °. Такое удивительное несогласие между крупными специалистами, вероятно, объясняется яе столько противоречиями в фактах, сколько в интерпретации явлении и теоретических подходов. Когда Л. В. Бондарко и Л. Р. Зин- дер разговаривают между собой, они, вероятно, все же- разграничивают и учитывают у своего партнера звуки речи. Поэтому нельзя думать, как написано в их статье* что «членимость речевого потока на звуки речи не задана его физическими характеристиками»7. 5 Кузнецов Л, С. Об основных положениях фонетики.- ВЯ, 1959, в Основы теории речевой деятельности, ч. Ш, гя. li. M., 1974,0.146; 7 Таи же. 29» Если бы членимость в той или другой форме не содержалась в физических характеристиках, в ходе такой речи нельзя было бы передать какую-лдбо смысловую информацию. Объяснение, которое дают Л. В. Боидарко jar Л, Р* Зиндер тому, что человек все же слышит и различает звуки речи, состоит в том, что оно интерпретируется как «отражение членения на единицы - фонемы, производимого на основании языковых критериев»*. Мысль, которая здесь высказана, становится более понятной, если учесть то» что сказано в начале той же статьи двух авторов. Там ставится вопрос: «являются ли фонемы как единицы языка фактом языкового сознания носителей языка или конструируются исследователями?»9. Этот вопрос давно занимает лингвистов, но до сих лор не имеет решения. Бели отклонять идею конструирования фонемы исследователями, то следует все же признать, что оба автора правы в тгём смысле, что механизм преобразования непрерывного кода в дискретный в процессе восприятия устной речи^ остается неясным, Й. А. Бодуэн де Куртеш определял фонему как намерение, имея в виду, что она входит в состав высказывания как неотъемлемый его компонент. Но может оказаться, что когда это намерение* преобразуется в артикулируемый звук, оно так радикально изменится, что фонемы как дискретные единицы продадут. И такое предположение вполне вероятно. Известно, что фонему можно услышать, но нельзя произнести отдельно, обособив от соседних элементов звукового потока. Признаки фонем не всегда обнаруживаются там, где мы ждем появления данной фонемы. Так, например, мягкость согласного определяется не по самому согласному, а по ¦соседнему гласному. Границы между фонемами стираются; нельзя указать, где одна фонема переходит в другую. Л, Р. Зиндер и Л. В. Бондарко считают, что «описание фонемы набором дифференциальных признаков не соответствует распределению физических характеристик как яа уровне артикуляции и акустики, так и на уровне восприятия»10. Так, например, глухие согласные могут противопоставляться не только"по дифференциальным признакам глу- Основы теории речевой деятельности, ч. III, гл. 11 М., 1974, -с. 145. Там же. Там же, с. 146. 30 хоста и звонкости, как этого требует теория дифференциальных признаков, но и исходя из других признаков глухих согласных - а именно, по степени шума. Тогда* вместо бинарного противопоставления получится градуальное. Это проявляется особенно сильно, говорят авторы, в отдельных случаях реализации звонких согласных-а именно, в интервокальном положении, где соседство гласных вызывает появление сильно вокализованных элементов согласного. Такие согласные, если их выделить из слов, воспринимаются как сонанты или даже как гласные. «Факты такого рода,- продолжают авторы,- имеют первостепенное значение при объяснении фонетических изменений, приводящих к фонологическим перестройкам»1 *. Продолжая критику теории дифференциальных признаков, авторы указывают, что один и тот же дифференциальный признак имеет несколько принципиально различных коррелятов на физическом уровне. Эти корреляты обнаруживаются по-разному в разпых типах согласных. Так, для русских мягких согласных характерно и изменение спектральной структуры и изменение соседних гласных (появление г~образных переходов). Губные смычные характеризуются ^-образным переходом и не- значительной аффрикатизацией, переднеязычные - сильной аффрикатизацией и е-образным переходом и т. д. Далее авторы все же признают, что объединение этих разнородных явлений и один дифференциальный признак происходит па основания совладения их функционирования: любой мягкий согласный чередуется с твердым перед гласным, например, при "склонении имен существительных: vada - vad"e, raba - гаЪ"ё, naga - nag"e и т. п.1а Как видно, эта поправка отменяет всю критику теории дифференциальных признаков. Каждый отдельный звук, конечно, имеет много признаков, на это указывают и сами авторы, ссылаясь па С. И. Бернштейна. Но отсюда не следует, что любой из этих признаков может быть поло- же,н в основу системной: классификации речевых звуков. Под4 системной следует разуметь такую классификацию, применение которой может рассматриваться как функция1 знаковой системы. Так как падежная словоформа имеет грамматическое значение, способ ее реализации, опираю- 11 Там же, с. 147. 13 Там же. 3t зцинся на дифференциальные признаки фонем, а именно - бинарное членение «да - нет» (звонкий - глухой...), определяется законом, правилом данного языка. Дифференциальные признаки, различая формы слов, формируют не только грамматические значения, но и лексические. Доказательство так просто, что не стоит об;этом много говорить. Принимаются для понимания только осмысленные слова. Из сказанного следует, что фонемы в той функции, которую мы только что рассматривали, относятся к области языка и непосредственно как языковое явление не могут быть фиксированы инструментально. Изучение системы фонем данного языка ограничено в специальной дисциплине - фонология. Но так как фонемы так или иначе вливаются в непрерывный слоговый код» то их звуковая перестройка в слогах будет, конечно, в восприятии замечена и будет интерпретирована как признак изменения фонемы в словоформе, т. е. как грамматический факт. Если же в слогах происходит такое слияние звуков, которое не соответствует усвоенным фонемам, оно ле замечается в восприятии или замечается лишь после следующих объяснений. В русском языке встречаются случаи, когда на грани- цах слов смежные фонемы как бы сливаются, образуя звук, отсутствующий в языке как фонема. Например, в словах отец бы позволил, он хитрец был произносится не Гц], а его звонкий двойник [дз]1а. В словах от сора и от шума , [м"от]. Такое [у] становится более заметным при обратном прослушивании этих слов в магнитофонной записи - [тоув1, [тоум3. Это объясняется тем, что при наличии в слове [о] предшествующий согласный в некоторой степени огубляется и становится о-образным. Существенно подчеркнуть, что речевой звук выполняет фонологическую роль только в том случае, когда его дифференциальный признак противопоставлен другому дифференциальному признаку. В русском языке 13 Панов М. В. Русская фояетнка. М., 1967, с. 34, 35. есть только одна фонема, которая не подчиняется этому принципу,- feJ. Давно замечено, что различие в словах мел и мель возникает не потому, что в первом случае Lei открытое, а во втором случав - закрытое, а потому, что первое Гл] твердое, а второе Гл"] мягкое. Однако, если прислушаться внимательно к произнесению этих слов, различие открытости и закрытости . Интересно, что испытуемые различают разные [е], если физическая разница между ними увеличивается. Субъективное расстояние возрастает с увеличением физической разницы между стимулами. Авторы называют особенности интегрированного звучания сигнала тембралъяой информацией. Эти интересные наблюдения обнаруживают не смысловую информацию, а физическую, в которой отображается сумма инструментальных воздействий при синтезе звучания. Авторы называют особенность синтезированного звучания тембровой информацией. Тембр входит в состав любого звука, независимо от того, принадлежит ли он речи иди входит в состав какого-либо инструмента. Тембровая информация может быть весьма разнообразной. Скрипки, голоса человека, животных легко распознаются. Исследование тембровой информации в речи, конечно, представляет большой научный интерес. Звук „можно представить как процесс» реализующийся во времени. Это значит, что любой момент времени может быть занят звуком. Иначе говоря; звучание может делиться на множество подмножеств, измеряемое по пяти указанным выше видам размерности. Чтобы физически определить (услышать) феиему, следует найти такое микромножество, которое соответствует ее различительному признаку.. Найденная физическая единица, введенная в ЭВМ, будет слышаться человеком как определенная фонема. Однако даже при самом искусном синтезе звука проблема анализа устной речи не будет решена» так4 как соответственно сказанному выше следует провести не синтез микрозвуков, а интеграцию фонем и других инте- гративных образований. Напомним, что синтезируемые авуки сливаются в определенную единицу времени, а интегрированная структура развертывается во времени и сохраняет все значимые единицы в иерархически построенном пространстве звуковой речи. Недостатком современного состояния физического анализа и синтеза речевого звука является, как было- отмечено во вступлении, то, что из звукового множества 15 Чистоеич Л. А., Кожевников В. Л. Восприятие речи.- В кн.: Вопросы: теории и методой исследования речевых сигналов. Л, 1969. 34 фонемы еще не выделено то ее подмножество, которое может быть противопоставлено другому подмножеству из другого множества признаков другой фонемы. Поэтому ЭВМ пока еще не способна построить срез звуковой речи, то, что построено для письменной (дисплей)* Но человек, конечно» слышит, противопоставляет и сливает одну фонему с другой. Это делается при участии слуховых нейронов, о чем будет говориться в дальнейшем. Отсюда вытекает, что следует различать физический синтез фонем и интеграцию фонем в речевых уровнях языка. Этот вопрос в дальнейшем будет рассматриваться более подробно, а сейчас следует на примере показать особенности и возможности иерархической интеграции в отличие от синтеза и слияния звуков в строчном синтезе. Указанные выше работы Л. А. Чистович, В. А. Кожевникова, Л. В. Бондарко, Л. Р. Зиндера привлекают внимание строгим исследованием физических коррелятов в процессе речи. Вместе с тем складывается впечатление, что такое строгое исследование показывает несоответствие традиционной теории,фонем акустическим фактам. Так, в частности, думает Е. 3ML Вольф, которая пишет: «Л, Р. Эиндер к Л. В. Бондарко показали, что дифференциальные признаки, на которых строятся фонологические системы всех языков, не являются психолингвистической реальностью»16. На этом основании автор считает, что ^шспернмоитялшая проверка теории дифференциальных i«jni;iii«KOJi мл уirи нереальность дала, отрицательный ре- лульт-гг. i)roT им под I1",. M, Нольф /делает совершенно необоснованно, тлк isj«r;- JL !". {(илдер, JJ. В. Бопдарко и Л. А. Чис- ЧО1ШЧ рассматрпшиот ашалия и синтез фонем, в то вреия как предметом теории дифференциальных признаков является интеграция фонемы в системе языка и речи» В связи с ятмм иообходимо различать подход к явлениям, происходящим » рочи и в языке. Язык и речь - комплементарны. Это значит, что речь не может быть без языка, как левая сторона не может быть без правой. Но и в язык можно проникнуть только через речь. Приведенный выше пример, взятый из работы Л. Р. Зындсра и Л. В. Бондарко, показывает не слияние звуков в слове, не синтез их и не влияние слоговой позиция, а интеграцию в словоформах [вада] - Гваде], [ра- 16 Основы теории речевой деятельности* М., 1974> с. 138, ба] - Lpa6eJ, [нагаЗ - [ваге]. Путем чередования твердых и мягких согласных происходит образование специальной грамматической словоформы - падежа. При этом фонемы в исходной, языковой форме слова остаются всегда неизменными, а в определенной позиции слова изменяются, в данном случае твердый согласный переходит в мягкий. Так интегрируется морфемный уровень языка. Аналогично образование морфемы может происходить путем чередования в форме степени редукции гласного. Пусть запись [а-а-а] отображает [а] нередуцированное, - сильно редуцированное17. Тогда слова посадка [пасатъкъ], посадит [дасад"ит], сяду [с"аду], сядет [с"ад"ит] будут различаться по словоформам путем изменения твердости и мягкости согласных и степени редукции гласных. Приведенные примеры показывают, что такое интеграция и интегративная структура. Это взаимодействие языка и речи. Повторим, что фонемы языка не изменяются, а реализовать правила языка можно лишь путем динамических перестроек в речи. Фонемы языка - это нулевая линия отсчета для развертывания динамики речи. Речевая динамика, как и сама речь, безгранична. Она интегрируется в разнообразных конфигурациях разноуровневых отношений, образуя, так сказать, семантическое пространство. Ни один компонент не пропадает, а входит да определенное место в целостное образование. Вначале мы остановимся в общей форме на грамматическом пространстве и постараемся выяснить его психологическую основу. Проблема отношения фонем и морфем была поставлена еще Н. С. Трубецким, который выдвинул понятие «морфология». Однако в связи с этим появилось и понятие «морфонема», которое противоречило общей теории фоно- .логии. Этот вопрос исчерпывающе и выразительно был разрешен А. А. Реформатским18. Конечно, говорит он, кроме классических фонем не может быть других морфо- нем, так как сами морфемы состоят из обычных фонем. Но морфонология существует, так как необходимо ука- вать, каким способом должны соединяться фонемы для того, чтобы образовать «морфемы». Это значит, что роль фонем в том и другом случае различна - у дифферента- 17 Панов М. В. Указ. соч., с. 5. 18 Реформатский А, А. Фонологические этюды. М., 1975, с. 98. 36 альных признаков фонем роль различительная, у морфем - структурная, грамматическая. Чтобы построить структуру, необходимо, во-первых, найти различая элементов и, во-вторых, способы их соединения в интегральное целое. Из сказанного следует, что тот же подход может быть применен к структуре не только морфем, ной лексем, синтагм и предложений как интегральных образований. Вместе с тем на этом пути возникают значительные трудности. По мере удлинения горизонтальной строчки знаков появляются новые интегральные -совокупности разйой формы и длины, которые, конечно, должны быть разграничены. Возникает задача найти специальные разграничительные признаки, ограничивающие в интегральной совокупности соответствующие подструктуры. Это касается преимущественно разграничения слов, которые интегрируются не только как словоформы, но должны различаться и в строгой последовательности. Если учесть отмеченные выше явления слияния звуков в слове - i-образные, й-образные перестройки, фонетические слияния смежных слов и т. п.,- то вопрос о разграничении внутри слов и между ними приобретает большое значение, потому что приводит нас к уровню более высокому, чем фонема. Разграничительный сигнал между словами был назван диэремой; она рассматривалась как особая фонема и интерпретировалась в довольно обширной литературе яе как языковая, а как чисто фонетическая проблема. Нередко говорят: ивотушолон, влисубыл, не разделяя, а сливая слова. Слушающий партнер легко понимает, о чем идет речь, а вот читатель нашего текста, вероятно, встретит вначале некоторые затрудпепия, вызванные переходом от буквенного, дискретного кода к непрерывному. Незамечаемость фонетических слияний объясняется тем, что они сложились еще в детстве и автоматизировались, а смыслового значения не имеют, хотя при этом два слова могут слиться, но не превратить- в одно. В этом отношении интересен пример М. В. Панова*". В имени Александр Осипович фонема [р] в первом слове должна произноситься как слоговая [ръЗ: Алек- сандръ Осипович. Это и есть диэрема. Однако фактически оба слова могут произноситься слитно как одно - Алек- сандросипович, но слушатель будет считать их разными. Диэремы не нужны просто потому, что каждое слово зна<- Панов AL В. Указ. соч., с 169. 37 чпмо само по себе, по своему константному составу и по своей семантической функции* Вот на этом замечательном свойстве слова п строится вся иерархическая интеграция уровней речи по правилам языка. Но существенно заметить, что это слово следует рассматривать генетически, т. в, по мере его формирования в процессе усвоения. Сейчас будут отмечены теоретические этапы формирования еловной интеграции. Каждый такой этап не может наблюдаться обособленно, потому что находится в системе. Действительно, пусть один человек спросит другого: «Ты пойдешь завтра в кино?» и получит ответ: «Пойду». Является лн такой ответ словом? Можно согласиться с этим, но прибавить: это не просто слово, а однословное предложение. Такое разъяснение скорее затемняет понятия о слове и о предложении, чем разъясняет. Проще быдо бы сказать, что приведенный диалог содержит в ответе имплицитно недостающие члены предложения. Надо думать, что от слова до предложения имеется достаточно большое грамматическое расстояние, заполненное интегративными связями. Это то пространство, о котором упоминалось выше и о котором следует говорить не метафорически, а имея в виду реальный корковый нервный механизм обработки словесной информации. Таким образом, мы начнем с рассмотрения «голого» слова. В нем имеется только уникальный набор фонем и ударение на определенном месте. Такое слово можно по-, лучить искусственно, если слово кабан или банка произносить очень часто - кабан, кабащ кабан и т. д., через несколько повторений вы услышите - банка*, а потом опять кабан. Этот опыт ставит нас в очень затруднительное положение при объяснении процесса узнавания слов* Когда произнесли банка, мы сразу узнали это слово, и не возникло никакого подозрения, что в том же самом комплексе звуковых элементов содержится другое, не менее хорошо знакомое нам слово кабан. Кроме того, сложилось убеждение, что для узнавания слова необходимо его заучить, а при восприятии - проверить последовательность расположения фон-ем слева направо. Так же поступили и мы, когда старались определить константный состав фонем в слове и строчное направлений их последовательности. Иначе говоря, определение слова как константной последователшости фонем приводит к пофонемному распознаванию речи в npo-цеесе ее восприятия. Такой подход 38 кажется самым естественным и логичным. Но от такого подхода уже довольно давно отказались и все же не припиги ни к какому другому, хак как опознавашие по словам, синтагмам и тем более предложениям все равно потребует возвращения к фонемам для их интеграции. Следует признать, что слова на «приеме не появляются как ранее не встречавшиеся образования, а мгновенно узнаются, как и все воспринимаемые знакомые вещи, животные, люди, местность. Для того, чтобы было узнано слово, кроме константности фонем и ударения необходим еще одни, особо существенный признак - сигнальное значение слова. Сигналом будем называть такой признак, который сигнализирует (информирует) другой признак* В дальнейшем в слове мы будем рассматривать два вида.сишяль- еого значения ~~ грамматическое и лексическое. В грамматическом значении учитываются отношения знаков, в лексическом - предметные (вещественные) отношения. Особенности сигнала наглядно демонстрирует М. В. Панов20. Если на транспорте дсдользуют красный и зеленый флаги в качестве сигналов, то важен только их цвет, только их различительный признак. Несущественны размер флагов, отношения сторон, форма флагов» сорт материн и т. п. Однако, несомненно, важен признак, который присущ обоим флагам и для них не является различительным. Важны, говорит М. В. Панов, не только зеленость и красность, важна и «флажность». «Флажность» - общий (неразличйтельный) признак в этой системе. Это очень существенное замечание. Применительно к речи следует рассматривать не только знаки, но и материал, из которого они состоят. Предложенное наъга выше различие между синтезом речевого звука и интеграцией речевых зиакоп также потребует в дальнейшем рассмотрения вопроса о том, из какого материала состоят те или другие речевые зпаки. Сейчас же нам следует выяснить вопрос о том, каким образом слово из системы языка может проникнуть в речь, приобретая при этом грамматическое и лексическое значения. Поскольку мы исходим из представления о том, что слово в системе языка содержит константный набор фонем, то проникновение их из языка в речь может быть обеспеченно динамикой замечаемых изменений в составе константного набора. 50 Панов М. В, Указ. соч., с. Ш. Так как грамматические значения обнаруживаются в изменениях соотношения знаков, то очевидно, что один константный набор не имеет грамматического значения как единичный набор. Но если этот набор разбить на части так, чтобы получались поднаборы, в которых между знаками (подзваками) могут быть найдены специфические отношения, то с,ами эти поднаборы и весь целый набор приобретут формальные признаки, что и определит грамматическое значение, которое необходимо для того, чтобы выделить предметное значение. Так как грамматическое значение образуется только из знаков, оно формально. Иначе говоря, этим указывается категория предметных: явлений. Принадлежность к этой категории и составит предметное значение» Описанные соотношения относятся к морфологии языка. Чтобы продолжить ответ на поставленный выше вопрос о том, как из системы языка набор фонем поступает в речь, достаточно ограниченного числа примеров. Всякое слово в системе языка имплицирует семейство слов, каждое из которых отличается от другого в одном отношении и тождественно в другом. Пусть имеется ряд слов - синь, синий, синеть, посинеть, синить, пересинить, тдосипить, синенький, синеглазый^ Всякое слово в данном семействе имеет тождественную часть -син-. Это то» что называют корнем слова. Добавки в начале, середине и в конце являются системными языковыми связями, образующими внутреннее интегративное единство как устойчивую комбинацию знаков. Аналитические добавки к корню называются морфами. Получившееся интегральное единство является словоформой. Она имеет признаки слова» но все- таки словом не является, так как, обладая возможностью перемещаться свободно в пространстве строчки слов и выделенная как особое образование, имеет лишь диффузное предметное значение. Слова синь, посинеть, взятые отдельно, не содержат определенной информации. Таким образом, внутренняя интеграция является механизмом производства слов. Как и во всех других звеньях знаковой системы, это достигается путем бинарного противопоставления, в данном случае - корня слова и аффикса, в виде префикса, суффикса, интерфикса, постфикса. Всякое слово, поступающее из языка в речь, приобретает богатое внутреннее разнообразие и вместе с тем нерасторжимое единство. Появляются специфические слово- 40 . образовательные типы близких по структуре слов, которые узнаются по знакомым чертам словообразующего суффикса. Сравнивая уровни внутренней интеграции можно обг наружить механизм языка, регулирующий речь. Для этого ну же о принять во внимание, что слова состоят иэ фонем как знаков. Обычно считается, что фонемы выполняют только различительную функцию, а не знаковую. Если, же признать, что существуют специальные различительные признаки фонем, то сами фонемы будут выполнять знаковую функцию регламентирования знакового состава слов, так как этот состав константен и становится нулевой линией отсчета для всей знаковой системы речи. Отбор материала для интеграции словоформ происходит чрезвычайно искусно. Здесь соблюдается одновременно экономия и обеспечивается легкость узнавания слов. Если бы в отборе компонентов слова не было системности и соответственно повторимости, для именования предметов и их отношений потребовалось бы такое число фонемных сочетаний, которое не могло бы усвоиться памятью. Морфы, интегрируемые на фонемах, делятся на два класса - корневые и аффиксальные, а аффиксальные - на префиксальные, суффиксальные, нзтерфиксальные, пост- фнксальные и флексийные. Такая система повторяющихся подмножеств облегчает узнавание малых словоформ. Дистйнктивный признак является средством для интеграции фонемы, а фонема - средством для интеграции суффикса, имеющего уже смысловую направленность. Однако дистттшлый признак сам по себе не имеет никакого значения. Ото речевой материал, образующийся в определенных з"словйях генерации звука. Как было замечено выше, у фонемы много разных признаков, и тот признак, по которому может быть узнана фонема, должен, быть выделен из множества других (признаки голосов, состояний говорящего и т. д.). Механизм такого выделения должен содержаться в языковой системе до того, как вступит в силу коммуникация в процессе речи, так как иначе фонема не сможет войти в интегративную целостность слова. Все это свидетельствует о том, что язык и речь есть чисто человеческое свойство, находящееся в процессе становления, развития и продолжающее совершенствоваться. Фонематическое интегрирование порождает слова как значимые средства. Одно слово ровно ничего не значит, и их накопление, расположенное в строчку, не будет 41 содержать информации, так как не образует интегратив- ной системы. Такой системой является способ соединения слов. Первой фазой семантической интеграции было создание словоформ, второй фазой - способ соединения слов. Но прежде чем перейти к рассмотрению второй фазы, целесообразно выяснить, каким образом сочетание знаков внутри или вне слова приводит к образованию предметного значения, пусть расплывчатого (диффузного), но все-таки явно содержащего какую-то информацию о действительности» Суффиксы не только характеризуют форму слова, значительно облегчая его узнавание, но и указывают на определенные предметные отношения: в пальчик, садик. Суффикс -ик- фиксирует наше внимание на величине предмета речи. Этот же суффикс может применяться и как ласкательный, чему помогает интонация к жестикуляция^ В аспекте разбираемых здесь проблем интересно обратить внимание на то, что уменьшительные и ласкательные суффиксы могут применять и одомашненные животные,. в частности птицы. Тот материал, который будет сейчас кратко изложен, сообщен 3. П. Березенской - сотрудницей одной из газет, У нее имелся волнистый попугай. Ему было 50 дней, когда его приобрела 3. П. Через два месяца после обучающей коммуникации оп стал говорить самостоятельно. Надо заметить, что волнистые попугаи довольно скоро научаются произносить звуки, подобные слоговым артикулемам человеческого языка, с достаточной сте- пенью разборчивости. Его назвали Штя, Потом обращались к нему - Петруша, Петро, Петечка, Петюша* Самое существенное, что мы хотим отметить в этих наблюдениях, состоит в том, что вскоре при обучении он стал сам сочинять себе имена - Петюлька, Петюлюсенький, Петрович- ка, Петичкатка, Люблю» Люблюсенький, Петшпосевький, Лопозойчик (попа - от попугай, Зоя - имя хозяйки). Вот запись одного из опытов. На столе стоит зеркало. 3, П. говорит: «Здравствуй, Петечка, иди сюда». Он подходит. В зеркале видит птичку и обстановку в комнате, говорит; «Менявскпй попугайчик, я меня "любит. Зоя, Зоечка, ма- лочка моя, самита самая сладкая, сладочка, говористочка>. Ему сказали: «любимая птичка». Он ответил - любичка, мальчеяька птяченкий, мальчинский, птиченский. В одной фразе он услышал «да здравствует» и стал перестраивать эти слова то как прилагательное - даздрасский попугайчик, то как существительное - даздраска. 42 Этот материал показывает, что в словоформе уже содержится творческое начало к переходу на вторую фазу интеграции речевой структуры. Попугайчик стремится микрослова, с уменьшительным суффиксом преоб^ разовать в прилагательное, глагол и добавить их к первому слову - споемчик, споем споемчик, Петечка пьер- кает, мальченька птиченкий, мальчеяский птичеиский. Возникает потребность одно слово дополнить другим в другой форме. Это источник образования частей речи* Однако приложенные усилия не достигают цели, не получается такого разбиения на суффиксы, которое образовало бы целостное интегрированное слово. Такое слово невозможно без другого, в языке нет одиноких слов. У попугайчика приобрели значение только ласкательные суффиксы и уменьшительные в значении ласкательных. Бросается в глаза увлеченность, с которой попугай общается со своей хозяйкой. Эмоция-это не то, о чем говорится в речи, а состояние, в котором находится говорящий. Это то, что приводит партнеров к дружественной общительности или, в случае отрицательного отношения партнеров, к вспыльчивому антагонизму. Но так как суффиксы в составе словоформы вступают в знаковые отношения, они начинают приобретать ееман~ тическую значимость, т. е. отражать предметные отношения. Но это может произойти только в том случае, когда данная группировка энаков будет реально применима как сигнал, имеющий определенное значение. Обычно признается, что в морфологической структуре слова уже содержится значение. Такое утверждение правильно, если морфемы рассматривать в составе предложения. Тогда после того, как это предложение было хотя бы раз принято в произнесении, можно изъять словоформу и указать, пазначение того или другого суффикса* Но отдельная словоформа не может быть произвольно переведена на функцию слова. Это положение подтверждается приведенными выше фактами на опыте с попугайчиком. Он старался переделать суффиксы на манер ласкательных, что соответствовало его состоянию, но не было предметом сообщения. На основании всего этого нельзя считать, что семантика содержится уже в словоформах. Словоформа включается в семантическую структуру, как только она начнет развертываться в процессе второй фазы интеграции речевых единиц. Так и начинается декодирование. Глава вторая ГРАММАТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО Модель двух слов. Грамматическое пространство При декодировании слова располагаются в строчку, следуют друг за другом в порядке времени. Для интеграции их в этих условиях придется каждое текущее слово как-то пристраивать к предшествующему, > уже ушедшему. Это можно сделать, если остановить в памяти поток слов и приступить к интеграции. На приеме речи неизбежно возникнут вынужденные остановки, момент появления которых будет очень трудно определить говорящему. Фактически таких остановок не бывает* Вот почему признают, что в процессе приема речи происходит не просто мимолетное узнавание слов, но и обработка в особой, так называемой операционной, и конической памяти. О том, насколько разноречивы суждения о восприятии потока речи, можно судить по замечаниям Ч, Хок- кета, который в начале статьи выдвигает следующее предположение. «Для того, чтобы понять, что слышит [партнер на приеме!, он должен произвести синтаксический анализ предложения, т. е. вскрыть его грамматическую организацию почти тем же самым образом, как это делает грамматист»^. Автор справедливо отклоняет это предположение, так как для осуществления грамматического анализа партнер должен выслушать целое высказывание, но тогда не останется времени для выслушивания нового предложения. Неверно, по мнению автора, и другое предположение, а именно: слушающий проводят синтаксический анализ непосредственно вслед $а восприятием текущего предложения, скажем, после каждой новой морфемы или слова» Но автор отвергает и это допущение и приходит к выводу, что слушателем может быть проведен анализ, ограниченный его возможностями. 1 Хокпет Ч. Грамматика для слушающего.-В кн.: Новое в лингвистике, вып. IV. М.» 1965, с; 139-Hi, Ы Конечно, и это решение не может быть принято, хотя оно очень близко подходит к тому, что наблюдается повседневно. Механизм языка устроен так, что любой человек, усвоивший его в детстве, при самых ограниченных возможностях будет принимать речь точно по ходу ее временного следования. В процессе приема речи усвоение грамматического пространства может значительно сократить время приема информация, сжать зигзаги грамматических ходов и обнаружить мысль. При этом не следует забывать, что слушающий не старается делать никакого грамматического анализа, как допускает Хок- кет, а просто принимает мысль, содержащуюся в сообщении. Грамматический анализ был уаке давно сделан, в период, когда в мозге вырабатывалась грамматическая структура. Пользуясь правилами заложенного в этой структуре предметного кода, слушающий партнер понимает сказанную ему мысль. Грамматика - это трамплин, от которого следует оттолкнуться для того, чтобы попасть в сферу мысли. Грамматическое пространство вступает в склу во вто^ рой фазе интеграции речевых единиц. Предварлтельной ступенью в каждой фазе является аналитическая ступень. Напомним, что в цервой фазе интеграции исходные (нулевые) слова из языка говорящего человека рассыпались в поле речи на словоформы (микрослова). Это и был анализ. Он необходим для того, чтобы получить материал для интеграции множества полноценных слов, способных сочетаться между собой. Осдовпым материалом для стягивания слов в грамматическом пространстве являются флексии, еловой зменй- таяъвш? t^ ффтшяд и notfrijpmrca» t* также фарша вспомогательного глагола быть. Определенный набор этих компонент предрешает словоформу другого слова, например: Хожу, я по улице Ходит», Вася„. Ходят.., Они... Ходит... Можно... Приходит*.*. Ты..* Ходит/буду,.. Я В этом примере показан способ, при помощи которого одно слово сцепляется с другим. В этом и состоит модель двух слов. Каждое слово в этой второй фазе интеграция связывается с другим ют несколькими другими и образует такое целое, в котором возникает закономерная динамика словоизменения. Подобно тому как фонемы различаются бинарно по дифференциальным признакам и бинарно противопоставляются в словах, так и бинарно различные словоформы в словах бинарно интегрируются в грамматическом пространстве. Для того, чтобы динамика изменения слов при их связи была закономерной, должен быть точный учет фактического материала словоформ и их изменений. В таких условиях в воснриятип можно предрешить появление словоформ и ждать появления тех или других форм. В этом и состоит сжатие времени в грамматическом пространстве. Материал словоформ велик, и для учета динамики словоформ требуется классификация. Как известно, в русском языке все слова разделяются на классы слов - частей речи. Весь запас применяемых слов соответственно классу помечен формами так, что при появлении каждого всегда найдется другое, соответствующее ему по форме. Иначе говоря, бинарные словоформы составляют систему. Такой набор форм называют парадигмой, которую нельзя представить как последовательность форм, так как при этом получился бы просто хаотический список фонем. Систему парадигм обычно представляют в сетке как таблицу, в которой указано, какие сочетания форм допустимы при развертывании речи в строчный ряд слов в зависимости от смежных слов. Самый факт сеточной обработки информации, содержащейся в словоформах, свидетельствует о своеобразии второй фазы интеграции речевого процесса. Сеточное распределение информации в грамматическом пространстве имеет фундаментальное значение для выяснения механизма восприятия и понимания юечи. Эту полбдшм^ со&вдед. рассмотреть особо. Восприятие и иконическая речевая память В классической, старой психологии восприятием называется процесс анализа наличного объекта. С удалением этого объекта вступает в действие память, которая хранит образ данного объекта. Различают память долго* временную и непосредственную, кратковременную, ее называют также оперативной, т. е. память на операции, которые следует реализовать в процессе производства какого-либо действия. Выше было отмечено допущение Ч. Хоккета о. том, что для понимания сказанного прежде 46 всего надо произвести синтаксический анализ предложения таким способом, как это делает грамматист. Действительно, как можно понять речь, если наличный объект восприятия или отсутствует или совсем никогда не встречался слушателю, как это бывает при восприятии иностранной речи. Но все-таки произвести такой анализ в процессе слушания речи невозможно не только вследствие большой скорости прохождения потока слов, но также из-за объема того материала словоформ и правил их сочетаний, который должен быть интегрирован. Отсюда следует, что речевая память должна быть долговременной. Непосредственная десятисекундная краткая память недостаточна для такого апализа. Вот почему появились гипотезы о специальных видах оперативной памяти, формирующихся, например, у диспетчеров наземного, водного и воздушного транспорта. Такая память обеспечивает правильность определенных видов конкретной деятельности. Применительно к речевой деятельности гипотеза оперативной памяти была выдвинута В. Ингве в 1961 г.я «Гипотеза глубины предложения», как назвал свое исследование автор, опирается на тот анализ, который называют анализом по непосредственно составляющим. Первое правило анализа требует расчленить поступившее предложение на два непосредственно составляющих ком-* понента - именную группу (NP) и сказуемое (VP). Затем именная группа раскрывается через артикль (Т) и имя (N) и так далее соответственно грамматическим правилам. Таким образом, партнер слышит предложение и сейчас же начинает его грамматический анализ. Это как. ^аз то же самое., что предлагал и Хоккет. Но он сомневался в вероятности такого выхода, так как произвести за время слушания текста такой анализ невозможно. В. Иигве доказывает, что существует и обычно реализуется выход из создавшегося положения. Грамматический анализ происходит в оперативной, непосредственной памяти, которая лишь ограничивает глубину предложения. Это доказывается в широко известных экспериментальных работах Г. А. Миллера на тему о «магическом числе 7 ±2». Синтаксис английского языка, говорит В. Ингве, располагает разнообразными средствами для того, чтобы 5 Инг ее В. Гипотеза глубины.- В кн.: Новое в лингвистике, вып. IV. М., 1965, с. 126-138. 47 удерживать высказывание в пределах, определяемых этим ограничением. В, Иигве далее/"говорит, что все языки имеют усложненные синтаксические особенности, служащие той же цели. Магическое число 7 ±2 все же не является загадочным. Его загадочность пропадает, если рассматривать восприятие речи, а не отвлеченные факты. Опыты по изучению объема внимания при зрительном восприятии начали производиться в 80-х годах прошлого столетия при помощи тахистоскопа - аппарата, позволяющего зарегистрировать акт зрительного восприятия длительностью 50 мс. Опыты действительно показали, что из 10-9 букв, демонстрируемых испытуемому за указанное время, ов воспроизводит только 4-5, и никогда больше 7. Не входя сейчас в подробности результатов этих опытов и не связывая их с семантикой восприятия, следует обратить внимание иа данные, полученные сравнительно недавно Стерлингом*. Испытуемому первоначально предъявляла карточку с девятью буквами, а затем другую карточку,. на которой прямоугольным значком было отмечено места одной из ранее показанных букв. После этого испытуемого просили назвать эту букву. Оказалось, что испытуемые почти всегда правильно называли помеченную букву. Таким образом, они были в состоянии увидеть в одно мгновение все девять букв. Такое целостное восприятие, усиленное вниманием^ позволяет непосредственную память назвать оперативной памятью, имея в виду, что она вызывается регулируемой задачей определенного действия. Из тех же опытов на тахистоскопе установлено» что след непосредственной памяти стирается в тот момент, когда подается следующий сигнал*. Это обстоятельство весьма существенно; при рассмотрении процесса восприятия речи. Так как речь структурна и вместе с тем целостна, границы перехода от одного компонента структуры к другому должны быть помечены и вместе с тем войти в общую целостную систему. Это и происходит в процессе бинарного противопоставления слов соответственно отмеченной выше модели» Звено бинарной связи, с одной стороны, противопоставляет их по словоформе, с другой стороны, связывает их 8 См.: Ликдсей Л., Вормап Д. Переработка информации человеком, М., 1974 с, 316. 4 Там гке, с. 320, по содержанию, И в схеме Ингве глубина предложений может быть сокращена наполовину, так как и здесь структурирование происходит по модели двух слов. На этом краткий очерк процесса интеграции единиц речи на второй фазе может быть закончен. Теперь следует спросить, каков же итог этой интеграции;. Оказывается, что предложение, которое было интегрировано, непроизносимо. Оно состоит только из словоформ. Но словоформа - это некоторая общность, которая как таковая мыслима, но не произносима. В полученной схеме предложения нет места для конкретных слов. Однако любое конкретное слово может выполнить любые грамматические требования, которые определяются структурой второй фазы интегрирования, чтобы получить определенное место в этой структуре. Больше того,* все действия по организации грамматической структуры были направлены к тому, чтобы открыть поле деятельности для лексики. Реальное значение, т. е. такое, которое может соответствовать действительности, образуется только в лексике. Вот почему можно сказать, что смысл высказывания порождается на третьей фазе интеграции, на которой развертывается лексика. Однако прежде чем перейти к рассмотрению этой третьей фазы целесообразно подчеркнуть роль и силу автоматизации элементов на предшествующей, второй фазе интеграции. Есть основания думать, что имеется нечто общее в делениях разной сенсорной модальности. Этим общим является образность, т. е. неразрывная цельность элементов материальпой структуры. Образ - зрительный, звуковой, двигательный, осязательный - обладает двумя свойствами. Во-первых, потеря какого- либо компонента или разрыв между компонентами сразу обнаруживается в восприятии. Если структура сцеплений; образа автоматизирована до порога узнаваемости, то весь образ узнается мгновенно, а появление какой-либо его части"вызывает восстановление всего образа. Это явление мы выше отмечали, при рассмотрении узнавания слов по их фонемной неполноценности. Это справедливо как для звукового, буквенного, артикуляторного (двигательного), так и для осязателъпого кодирования речи» Эти свойства образа вытекают из требований, предъявляемых человеческому восприятию. Человек старается объединить в восприятии даже случайно разбросанные дискретные точки. Издавна человек, рассматривая звездное небо, и -находил образы Большой Медведицы, Кассиопеи и т. п. То, что выражено в интонации (вопрос, приказ, мольба, просьба и т. п.), может быть преобразовано в зрительный. образ путем мимики и пантомимики. Вообще всякая знаковая система при ее реализации нуждается в том или иной виде сенсорики. И тогда возникает рконическое * кодирование в виде образов. Учитывая эти явления в общем виде, можно сказать, "что восприятие, которое должно точно отображать вещь* вызывает на помощь память с тем, чтобы соотношение ^конического и дискретного кодов оптимально соответствовало времени воздействия реального объекта и совокупности обработки этих сигналов в нервной системе. Иначе говоря» само восприятие и его свойства зависят, ¦с одной стороны, от объекта, с другой стороны, от долговременной памяти. От долговременной потому, что кодирующее и декодирующее устройства не могут создавать код вследствие сложности реального объекта* Коды - не готовые механизмы. Их надо сделать в опыте коммуникации. Надо научиться смотреть, видеть, слышать,^ осязать. Учитывая эти достаточно очевидные положения, целесообразно сравнить так называемый процесс распознавания образов ЭВМ и процесс восприятия у человека^ О. Селфридж и У. Нейссер по этому вопросу говорят так: «Несмотря на весь свой ум, машины ве способны к тому, что мы называем восприятием. Информацию, которую они используют, приходится вводить в них последовательно бит за битом, даже если нужны миллионы битов. Вычислительные машины не могут организовать или классифицировать материал каким-либо достаточно тонким или достаточно универсальным способом. Они выполняют лишь высокоспециализированные операции над тщательно подготовленными входными данными»*. Это значит, что ЭВМ вычисляет образы, но не воспринимает их. Хорошим примером является усвоение кода Морзе, состоящего из точек, тире и промежутков определенной длины. При этом длительность тире втрое больше длительности точки, интервал между буквами втрое длиннее, а интервал между словами в семь рае длиннее. * Селфридж О, Иейссер У. Распознавание образов машиной,- В кн.: Восприятие. М., 1974, р* Ы2* Телеграфисты передают эти сигналы очень неточно. Длительности точек и тире, а также интервалов сильно- варьируют. Однако после небольшой практики приема сообщений по этому коду человек уже не испытывает трудностей и приспосабливается к нарушениям кодовых длительностей. Вскоре он совсем перестает слышать точки и тире и начинает воспринимать просто буквы в целом виде. «Как &то у него получается,- говорят авторы статьит- до сих пор не ясно, и соответствующий механизм, вероятно, может быть весьма различным у разных, людей »в. Вывод, который можно сделать из приведенных фактов, сводится в конечном счете к следующему. В машину- надо ввести колоссальную информацию, прежде чем она станет способной производить такое счисление, которое по заданной человеком программе будет преобразовано в осмысленную речь (телеграмма на буквенном коде- Морзе). Человек тоже мож

«Волгоградский государственный социально-педагогический университет»

Факультет социальной и коррекционной педагогики

о механизмах речи

Реферат

Выполнила:

студентка группы СКП-ЛПБ-31

Проверила:

Волгоград

Введение

1.Фонема в языке речи

2.Грамматическое пространство

4.Язык, речь и текст

Заключение

Литература

Введение

Николай Иванович Жинкин (1893 - 1979) - отечественный психолог, представитель Московской психолингвистической школы, получивший мировое признание; доктор педагогических наук; преподаватель ВГИК (1929-1947), МГУ (1932); действительный член Государственной Академии художественных наук (1923), председатель психологической секции Научного совета по кибернетике Академии наук.

Он работал над проблемами соотношения речи, языка и мышления, речевой деятельности и зарождения речевой реакции у ребенка. Среди его многочисленных трудов выделяются имеющие первостепенную значимость работы: «Механизмы речи» (1958), «О кодовых переходах во внутренней речи» (1964), «Речь как проводник информации» (1982) – первоначально рукопись называлась «Речь как проводник информации, оптимизирующей работу интеллекта».

Николай Иванович под языком понимал «совокупность средств, необходимых для того, чтобы перерабатывать и передавать информацию», так как «язык связал интеллект с восприятием», а «смысловой аспект восприятия особенно бросается в глаза при приеме речи». подчеркивает, что «у человека интеллект и язык усиливают друг друга. Это комплементарные звенья одного механизма. Без интеллекта нет языка, но и без языка нет интеллекта».

Язык как самостоятельная система, обладающая собственной структурой, является средством реализации речевого процесса. Язык и речь тесно связаны, речь - это сфера функционирования языка, без языка нет речи.

«Язык и речь выполняют функции оптимизации деятельности и всего поведения человека... Организм реализует генетическую информацию, а язык - историческую. Организм не может забыть того, что сложилось в эволюции, а человеческий язык ищет информацию для своего усовершенствования... Человек ищет новых лучших ситуаций».

Язык реализуется через речь, которая рассматривалась Николаем Ивановичем как действие, совершаемое одним из партнеров с целью передачи мысли и смыслового воздействия по отношению к другому партнеру - через механизм порождения и понимания сообщений: кодирования и декодирования информации.

Потребности коммуникации выработали специальные механизмы:

Кодирования (фиксирования сообщений),

Декодирования (понимания сообщений),

Перекодирования (переработки сообщений на язык внутренней речи и предметных отношений).

выделяет взаимодействующие коды: дискретный (буквенный), непрерывный (звуковой) и смешанный (во внутренней речи). Эти коды сложились в единую систему: язык - звуковая речь - внутренняя речь - интеллект - со свойственными каждому коду функциями. «Непрерывный звуковой код является каналом непосредственной связи между партнерами по коммуникации.

как психолингвист в центре своих исследований ставил вопросы, связанные с порождением, восприятием и пониманием речи. В известной работе «Речь как проводник информации» проблемы соотношения языка-речи-интеллекта решаются с выходом на говорящего. А это означает выход на коммуникативные и психологические условия общения. Выявляя природу внешних и внутренних составляющих феномена языка-речи-интеллекта. Он развивает свою концепцию об универсальном предметном коде, отражающую «устройство» и механизм его действия. Этот код имеет двойную природу. С одной стороны, он представляет собой знаковую систему обозначений (фонемы, морфемы , словоформы , предложения, текст), с другой стороны - это система «материальных сигналов, в которых реализуется язык».

1.Фонема в языке речи

Звуки речи воспринимаются человеком в непрерывном - иконическом коде. Это значит, что сенсорный, звуковой состав речевого потока все время меняется и именно в результате этого все время накапливается информация, передаваемая партнеру. Никакое изменение нельзя заметить, если нет чего-то такого, что остается постоянным или изменяющимся в другом порядке времени. Так как в речи звуковой поток действительно непрерывен, фонема не может быть достаточно точно выделена из этой сплошности. Иначе говоря, она не может быть услышана как особая, отдельная. И все же повседневный опыт свидетельствует о том, что звуки различимы в составе слов. Без этого вообще нельзя было бы ничего понять в речи. Скоро пришли к выводу о том, что всякая вещь, в том числе и фонема, распознается по признакам.

На основании элементарных наблюдений за фонацией ребенка в определенный период усвоения языка можно без всяких инструментов установить, что ребенок слышит, именно слышит дифференциальный признак фонемы. Взрослый, конечно, тоже слышит эти признаки, но не может дать себе отчет в этом. Взрослый слышит всю фонему, как компонент слога и слова, тогда как ребенок не понимает ни слов, ни их сочетаний, но он произносит слоги и иногда реагирует на произносимые слова. На основании всего этого можно безусловно утверждать, что ребенок слышит дифференциальный признак фонемы как инвариант. Обычно инвариант находится на основе обработки вариантов в опыте восприятия. В разбираемом случае у ребенка вначале нет никакого опыта и никаких вариантов. На основе самонаучения он сам создает себе опыт для сближения разных возникающих вариантов. Сложившийся инвариант, приспособившийся к остальным компонентам фонемы, является результатом обработки информации при формировании языкового знака, еще не получившего значения. Это явление следует рассматривать как универсалию человеческого языка. У детей, родители которых говорят на разных языках, происходят те же явления. В результате образуется язык, переводимый на другие языки.

Фонема не может быть реально выделена из слога, но когда она обработана и заменена буквой, она будет сливаться с другими фонемами в зависимости от ее места в слоге и слове. Все это свидетельствует о том, что при обсуждении проблемы фонем и их дифференциальных признаков необходимо учитывать не только их слышимость, видимость и двигательную ощутимость, но и сам процесс кодирования и перекодирования, который происходит при переходе сигнала от периферии нервной системы к центру и, возможно, во время этих переходов по-разному перекодируется. Все это помогает понять сложный иерархический процесс преобразования сенсорных сигналов (знаков) в знаки, несущие семантическую информацию.

Однако эти усложнения не могут отменить результатов, достигнутых на начальных ступенях преобразования сигналов. С этой точки зрения представляет интерес преобразование звукового процесса в видимый код так, чтобы его снова преобразовать в слуховой. Это представляет большой практический интерес при обучении глухих детей устной речи.

Глухой человек не слышит слов, подлежащих произнесению, но у него есть видимый код для зрительной расшифровки произнесенного и усвоения действий произнесения - через динамику губ. Вступление в работу части артикуляторного аппарата вследствие системности вызывает включение других частей того же аппарата, которые могут корректироваться со стороны учителя. Таким окольным путем слышимая фонема, преобразованная в видимую, дополняется видимой артикуляцией губ и соответственно всего проговаривания звука.

В процессе обработки речи при кодировании и декодировании происходит строго регулированная нервная перестройка при декодировании в направлении от непрерывного кода к дискретному, а при кодировании - от дискретного кода к непрерывному. Это видно хотя бы потому, что слово, произнесенное в звуках, в конечной стадии обработки на приеме обозначает то же самое, что и записанное в буквах. Это значит, что звуковая оболочка слова уже сыграла свою роль, и на уровне интеллекта слово будет обрабатываться также как состоящее из букв. Понятно, почему в некоторых случаях машинистка на вопрос, какой она звук слышит в слове Москва, после м, отвечает: о, хотя он звучит как а.

Слово как единица языка состоит из всегда определенных фонем и узнается в результате постоянства своего фонемного состава. Это явление в лингвистике выражается в том, что звуки в составе слова являются фонемами и изучаются в специальном разделе науки - фонологии .

Следует различать фонему и речевой звук. В первом случае имеется в виду та слышимая звуковая оболочка, которая соответствует дискретному компоненту слова и определяется пучком дифференциальных признаков. При этом считается, что если человек различает слова по значению, то он слышит фонемы. Во втором случае имеются в виду всяческие звуковые явления, происходящие в процессе реализации языка в речи, наблюдаемые слухом и регистрируемые специальной акустической аппаратурой.

Из этих определений вытекает, что собственно фонема существует в языке, а ее реализация в речи обнаруживается в трех видах кода - непрерывном, дискретном и смешанном.

Фонемы относятся к области языка и непосредственно как языковое явление не могут быть фиксированы инструментально. Изучение системы фонем данного языка ограничено в специальной дисциплине - фонологии. Но так как фонемы так или иначе вливаются в непрерывный слоговый код, то их звуковая перестройка в слогах будет, конечно, в восприятии замечена и будет интерпретирована как признак изменения фонемы в словоформе, т. е. как грамматический факт. Если же в слогах происходит такое слияние звуков, которое не соответствует усвоенным фонемам, оно не замечается в восприятии.

Дистинктивный (различительный) признак является средством для интеграции (обобщения) фонемы, а фонема - средством для интеграции суффикса, имеющего уже смысловую направленность. Однако дистинктивный признак сам по себе не имеет никакого значения. Это речевой материал, образующийся в определенных условиях генерации звука. Как было замечено выше, у фонемы много разных признаков, и тот признак, по которому может быть узнана фонема, должен быть выделен из множества других (признаки голосов, состояний говорящего и т. д.). Механизм такого выделения должен содержаться в языковой системе до того, как вступит в силу коммуникация в процессе речи, так как иначе фонема не сможет войти в интегративную целостность слова. Все это свидетельствует о том, что язык и речь есть чисто человеческое свойство, находящееся в процессе становления, развития и продолжающее совершенствоваться.

Фонематическое интегрирование порождает слова как значимые средства. Одно слово ровно ничего не значит, и их накопление, расположенное в строчку, не будет содержать информации, так как не образует интегративной системы. Такой системой является способ соединения слов. Первой фазой семантической интеграции было создание словоформ, второй фазой - способ соединения слов. Но прежде чем перейти к рассмотрению второй фазы, целесообразно выяснить, каким образом сочетание знаков внутри или вне слова приводит к образованию предметного значения, пусть расплывчатого (диффузного), но все-таки явно содержащего какую-то информацию о действительности.

Суффиксы не только характеризуют форму слова, значительно облегчая его узнавание, но и указывают на определенные предметные отношения: в пальчик, садик. Суффикс - ик - фиксирует наше внимание на величине предмета речи. Этот же суффикс может применяться и как ласкательный, чему помогает интонация и жестикуляция. В аспекте разбираемых здесь проблем интересно обратить внимание на то, что уменьшительные и ласкательные суффиксы могут применять и одомашненные животные, в частности птицы.

Приведем такой пример: Волнистый попугай через два месяца после обучающей коммуникации стал говорить самостоятельно, т. е. произносить звуки, подобные слоговым артикулемам человеческого языка, с достаточной степенью разборчивости. Его назвали Петя. Потом обращались к нему - Петруша, Петро, Петечка, Петюша. Самое существенное в этих наблюдениях, что вскоре при обучении он стал сам сочинять себе имена - Петелька, Петюлюсенький, Петровичка, Люблю, Люблюсенький, Петилюсенький, Попозойчик (попа - от попугай, Зоя - имя хозяйки).

Попугайчик стремится микрослова с уменьшительным суффиксом преобразовать в прилагательное, глагол и добавить их к первому слову - споемчик, споем споемчик, Петечка пьеркает, мальченский птиченский. Возникает потребность одно слово дополнить другим в другой форме. Это источник образования частей речи. Однако приложенные усилия не достигают цели, не получается такого разбиения на суффиксы, которое образовало бы целостное интегрированное слово. Такое слово невозможно без другого, в языке нет одиноких слов. У попугайчика приобрели значение только ласкательные суффиксы и уменьшительные в значении ласкательных. Бросается в глаза увлеченность, с которой попугай общается со своей хозяйкой. Эмоция - это не то, о чем говорится в речи, а состояние, в котором находится говорящий. Это то, что приводит партнеров к дружественной общительности или, в случае отрицательного отношения партнеров, к вспыльчивому антагонизму .

Но так как суффиксы в составе словоформы вступают в знаковые отношения, они начинают приобретать семантическую значимость, т. е. отражать предметные отношения.

2.Грамматическое пространство

Основным материалом для стягивания слов в грамматическом пространстве являются флексии, словоизменительные суффиксы и постфиксы, а также формы вспомогательного глагола быть. Определенный набор этих компонент предрешает словоформу другого слова, например:

Хожу... я по улице.

Ходит... Вася...

Ходят... Они...

Ходит... Можно

Приходит... Ты...

Ходит/буду... Я

В этом примере показан способ, при помощи которого одно слово сцепляется с другим. В этом и состоит модель двух слов. Каждое слово в этой второй фазе интеграции связывается с другим или несколькими другими и образует такое целое, в котором возникает закономерная динамика словоизменения .

3.Восприятие и иконическая речевая память

Человек старается объединить в восприятии даже случайно разбросанные дискретные точки. Издавна человек, рассматривая звездное небо, находил образы Большой Медведицы, Кассиопеи и т. п. То, что выражено в интонации (вопрос, приказ, мольба, просьба и т. п.), может быть преобразовано в зрительный образ путем мимики и пантомимики. Вообще всякая знаковая система при ее реализации нуждается в том или ином виде сенсорики. И тогда возникает иконическое кодирование в виде образов.

Как известно, телеграфист, работая по азбуке Морзе, будет делать про себя (во внутренней речи) перевод точек, тире и интервалов на буквы, слова и словосочетания. Он сразу читает «морзянку» как обычный буквенный текст. Такой перевод - не что иное, как переход с одного кода на другой. Иначе говоря, чтобы перейти к тому коду, который понятен, человек должен усвоить предшествующие, подготовительные коды, доступные ему как организму, как нейрофизиологической единице. Нельзя сразу слушать речь и научиться ее воспринимать и тем более понимать. Все то, что говорилось выше о фазах интеграции речевых единиц, формировании словоформ, о внутренних, суффиксальных связях этих форм, было не чем иным, как формированием предварительной информационной ступени в переходе к коду, способному транспортировать мысль и понимать ее. Это достигается через чисто человеческое образование - образ. У человека, услышавшего или прочитавшего определенное сочетание слов, сейчас же всплывает образ действительности. Это концепт, отражение действительности. Если бы было возможно точно такой же ряд составить только из словоформ, они не вызвали бы образа. Но вот на словоформе возникает лексема, и тогда происходит чудо - слова пропадают и вместо них возникает образ той действительности, которая отображается в содержании этих слов. Такое устройство открывает путь для безграничного совершенствования обработки потоков информации, перерабатываемых человеком.

Из сказанного можно сделать вывод, что человек понимает сообщаемое ему по мере развития его способности самому создавать сообщение на том же уровне интеграции. Он должен как бы одновременно декодировать и кодировать. Для того, чтобы понять, надо что-то (многое) сделать, но и для того, чтобы это сделать, он должен понять, как сделать. Код, на котором человек кодирует и декодирует, один и тот же. Это универсальный предметный код. Он (далее УПК) является универсальным потому, что свойствен человеческому мозгу и обладает общностью для разных человеческих языков. Это значит, что возможны предметные (денотатные) переводы с одного человеческого языка на другой несмотря на своеобразие динамических интеграций в каждом из них.

На этом коде работает внутренняя речь, обладающая способностью перейти от внутреннего контроля к внешнему, опираясь не только на звуковые и буквенные сигналы, но и на всю сенсорную палитру через наглядные представления. За словами всегда можно увидеть не только то, о чем говорится, но и то, что замалчивается, и то, что ожидается.

В общей форме универсальный предметный код (УПК) построен так, чтобы управлять речью говорящего и чтобы партнерам было понятно, что именно говорится, о каком предмете (вещи, явлении, событии), зачем и для кого это нужно и какой вывод может быть сделан из сказанного. Предметный код - это стык речи и интеллекта. Здесь совершается перевод мысли на язык человека.

Речь - это последовательность слогов, образующих иконический (восприятие, узнавание) код. Ребенок не только произносит слоги, но и может слышать в одном слитном слоге два звука. Но различает ли он звуки? Это главный вопрос, который необходимо решить для того, чтобы понять, как же строится информационная иерархия речи.

К годовалому возрасту ребенок усваивает 9 слов, к полутора - 39 слов, к двум годам - 300 и к четырем годам - 2000. Такое быстрое овладение языком можно назвать чудом. К четырем годам ребенок усваивает всю грамматику и говорит в основном правильно. Напомним, что при этом действует не подражание, а настойчивая потребность в речевой коммуникации и пробудившийся интерес к окружающей действительности.

Самое же поразительное состоит в том, что уже в лепете ребенок упражняется на повторении слогов. Повторить слоги па-ба, па-ба, па-ба - это значит узнать две фонемы в слоге, отличить слог па от слога ба, запомнить эти слоги и воспроизвести в дальнейшем. Ребенок в лепете не просто произносит, а играет слогами, повторяя то одни, то другие. Можно подумать, что он забавляется, слушая самого себя и воспроизводя то же самое.

И все же на вопрос о том, слышит ли ребенок два звука в слоге в период лепета, следует ответить отрицательно. Когда попугай, скворец или канарейка произносят по подражанию слова человеческого языка, можно сказать, что у них образовалась обратная слухо-двигательная связь. Этого нельзя сказать про ребенка. Попугай затвердил заученные слова навсегда. Он будет повторять постоянную последовательность звуков в том или другом случае. Ребенок же по-разному меняет последовательность слогов и состав звуков в них. Он забавляется тем, что они различны, но у него еще не образовалось никакой обратной связи. Он явно произносит слоги для себя, а иногда и про себя. Это не коммуникация.

В лепете происходит слоговая гимнастика, ребенок упражняется в произнесении слогов независимо от их знакового состава, [па] и [п’а] различны не только по мягкости [п], но и по редукции [а], поэтому различительная функция в лепете не осуществляется. Однако звуко двигательная обратная связь образовалась. Это необходимо отметить особо, так как языковая обратная связь - не просто связь звучания с артикуляционным движением, а идентификация слышимого и произносимого.

Человек, слушая самого себя, контролирует - говорит ли он то, что задумал, и как получается и действует на партнера его высказывание. Языковая обратная связь - не стандартный рефлекс, как бывает при имитации попугаем или скворцом человеческой речи.

У человека обратная связь возникает из самой сущности коммуникации и является источником для формирования универсального предметного кода. Акт коммуникации приводит к взаимному пониманию и идентификации предметных значений. Такая связь должна сформироваться на всех уровнях языковой иерархии.

4.Язык, речь и текст

жинкин язык речь память

Речь должна быть не только воспринята, но и понята, что достигается обработкой предложений. Новое предложение со своей собственной синтаксической структурой, поступившее в поле восприятия, стирает в непосредственной памяти следы от предшествующего предложения. Обработанный результат поступает в долговременную память. Но дальше возникает парадоксальное положение - из долговременной памяти нельзя воспроизвести в том же виде те несколько предложений, которые в нее были только что направлены для хранения. Можно путем ряда повторений заучить эти предложения, и тогда память сможет их репродуцировать. Однако в такой операции мало смысла. Если наш партнер воспроизведет буквально принятую последовательность предложений, мы не будем знать, понял ли он сказанное. Механическое воспроизведение речи не является осмысленным. Вот почему неизбежно возникают скважины между предложениями. Воспроизведение случайно набранных предложений возможно лишь после многократных повторений. Это явление давно установлено в психологии.

Но если невозможно буквальное воспроизведение группы только что воспринятых предложений, то вполне удается воссоздание их по смыслу. В этом, собственно, и заключается сущность коммуникации в процессе речи. Смысл - это особенность конкретной лексики. При помощи называния выделяется некоторый предмет (под предметом подразумевается все, о чем можно что-то сказать) в его отношении к другому предмету. Это отношение называют лексическим значением. Предполагается, что при усвоении языка усваиваются и лексические значения. Однако узнать, в какой мере они усвоены, нельзя путем репродукции их по отдельности, необходимо применить ансамбль значений для того, чтобы обнаружить то значение, которое применимо в данном случае. Но так как в процессе коммуникации передается новая информация, значение каждой лексемы, входящей в ансамбль, в какой-то мере изменяется. Лексическая полисемия путем отбора слов открывает широкие возможности для включения в ансамбль смысловых сдвигов, которые приближают их значения с некоторым порогом к замыслу говорящего.

Лексический запас в памяти каждого человека неодинаков. Есть какая-то общая часть, а незнакомая лексика может быть переведена на эту общую. А если говорить о внутренней речи, на которую всегда переводится принимаемый текст, то лексические различия начинают играть еще большую роль. Вот почему идентификация денотата, необходимая для понимания текста, происходит через перевод на внутреннюю речь, где субъективные сигналы и отметки преобразуются в общую для людей лексику - общую, но не одинаковую. Этому помогает полисемия языка, метафория и языковая общность говорящих, а также, конечно, смысловая уместность применения этих лексических замен в данном виде и отрезке текста.

Несомненно, что осмысленность высказывания будет только тогда, когда в нем будет содержаться какая-то мысль. Мысль - это результат работы интеллекта. Замечательная особенность языка состоит в том, что его устройство обеспечивает возможность передачи мысли от одного человека к другому. То, что мы говорили об универсальном предметном коде, следует повторить, так как это былолишь допущение. Оно было необходимо для того, чтобы показать процесс развития и связи уровней языка. Уже на первых шагах саморазвития языка появляются сигналы совершенно диффузного характера - странные знаки без всякого значения - это фонемы и их признаки - словоформы. Дальше эти знаки накапливаются, сочетаются, образуют динамику правилосообразных дифференций, которая контролируется по обратной связи. И вот только теперь, когда иерархия уровней увенчалась предложением, произошли существенные изменения. Становится очевидным, что слово может обладать не только особым значением в данном предложении, но, встречаясь с другим словом в другом предложении, изменить это значение. При этом, хотя говорящему дана большая свобода произвольного отбора слов и автоматическая подача грамматически правильных сочетаний, он должен приложить посильный труд для того, чтобы отобрать слова для подготавливаемого предложения. Представьте себе, что ваш партнер говорит: Сорви арбуз у основания собачки и положи его на муравьиное колечко. Это предложение грамматически правильно, составлено из конкретных слов русского языка и имеет два предиката - сорви и положи. Это правильное предложение не будет санкционировано универсальным предметным кодом для обработки, хотя общая схема предметных отношений указана: надо сорвать арбуз и положить его на определенное место. Но в действительности нет указанных мест, и предлагаемую операцию произвести нельзя.

Смысл возникает не только в лексемах. Он начинает формироваться до языка и речи. Надо видеть вещи, двигаться среди них, слушать, осязать - словом, накапливать в памяти всю сенсорную информацию, которая поступает в анализаторы. Только в этих условиях принимаемая слухом речь с самого начала обрабатывается как знаковая система и интегрируется в акте семиозиса. Уже «язык нянек» вещественно понятен ребенку и принимается УПК.

Образование смысла в речи, надо думать, происходит в особом механизме коммуникации. Коммуникация не состоится, если передаваемая от одного партнера к другому мысль не будет идентифицирована. Говорящий обладает замыслом речи. Он знает, о чем будет говорить, логическое ударение подчеркивает предикат, т. е. то, о чем пойдет речь. Таким образом, есть не только некоторое высказывание, но перспектива развития мысли. Это значит, что указана предметная область высказывания.

Между репликами партнеров всегда должен быть мост - внутренняя речь, в которой лексические значения интегрируются и формируется текстовой смысл. Пусть один из партнеров сказал несколько предложений. На приеме при восприятии другим партнером эти предложения семантически сжимаются в субъективном предметно-наглядном и схематическом коде. Каждое из этих предложений закончено и между ними, как выше говорилось, образовались грамматические скважины. Как же возникает смысл? Разберем это на примере:

1. Черные, живые глаза пристально смотрели с полотна.

2. Казалось, сейчас разомкнутся губы, и с них слетит веселая шутка, уже играющая на открытом и приветливом лице.

4. Прикрепленная к позолоченной раме табличка свидетельствовала, что портрет Чингиннато Баруцци написан К. Брюлловым.

В этом тексте между первыми тремя предложениями настолько глубокие скважины, что не так легко связать их по смыслу. И только в четвертом предложении указано все необходимое для того, чтобы связать вместе все четыре предложения. Но и четвертое предложение, отдельно взятое, тоже малопонятно.

Во внутренней речи этот текст сжимается в концепт (представление), содержащий смысловой сгусток всего текстового отрезка. Концепт хранится в долговременной памяти и может быть восстановлен в словах, не совпадающих буквально с воспринятыми, но таких, в которых интегрирован тот же смысл, который содержался в лексическом интеграле полученного высказывания.

Теперь можно более точно определить, что такое текстовый смысл. Текстовый смысл - это интеграция лексических значений двух смежных предложений текста. Если интеграция не возникает, берется следующее смежное предложение, и так до того момента, когда возникнет смысловая связь этих предложений.

Заключение

Вывод о том, что для понимания текста необходима интеграция двух или более смежных предложений, имеет большое значение для выяснения всей иерархической структуры языка - речи. Предложение - это высший уровень иерархии. Единицы всех нижележащих уровней так или иначе верифицируются в предложении, так как именно оно содержит смысл. Абсурдно представить речь, лишенную предложения.

Текст становится памятью человеческого общества, снабжая ее информацией, оптимизирует интеллект. Конечно, этот текст из памяти снова входит в круговорот индивидуальных кодов. В результате высказывания человека приобретают предметно-реальную силу и становятся средством изменения ситуаций, переделки вещей, формирования новых вещей и событий. Это значит, что язык - речь выполняет творческие функции.

Размещено на

ЛЛитература

1. Жинкин речи. М., 1958.

2. О кодовых переходах во внутренней речи. 1964.

3. Жинкин как проводник информации. М., 1982.

4. Лурия и сознание. М., 1979.

5. ,Юдович и развитие психических процессов ребёнка. М., 1999.

6. Новиков текста и её формализация. М., 1983.

7. Седов и личность: эволюция коммуникативной компетенции. М., 2004.